– Ты что, малость очумелая? – хмыкнула девушка. – Я ведь и донести могу…, – с чувством собственного превосходства глядела на рассекреченную соученицу Исыль.
Юми застыла, но оборачиваться на «доброжелательницу» не стала. Опустила глаза и продолжила растирать ткань.
– Поступай, как знаешь…, – тихо ответила она.
– А с чего судьба должна благоволить тебе? Обучиться в Лиге и выпуститься мечтают все. Возможно, ты своим обманом сделала кого-то несчастным – кого-то, кто подлинно удостоен того места, которое несправедливо заняла ты.
– Тебе ли судить…, – прозвучало позади, от чего и Юми, и Исыль резко развернулись на только что вошедшую Шамилу, судя по красным глазам которая прямо-таки «заставила» себя проснуться. Она слышала, о чем говорили девушки, и поняла проблему гунънки еще в трапезной, когда произошел этот неприятный случай с нарушением покоя кашеварной утвари.
Шамила устало прошла к пустому деревянному тазу, взглядом отыскала тяжелый деревянный ковш, небрежно оставленный кем-то на скамье, и отошла к большому корыту с холодной водой.
– Тебе ли встревать? – спокойно отозвалась Исыль и переключила теперь внимание на свифку. – Да ты сама слышала о состязании. Из пяти групп останутся только три. А это, напомню, – добрая сотня обучающихся. Эта темная, – кивнула на Юми, сложив при этом руки на поясе, – приведет нас к краху и к неизбежному исключению!
– Тише, – оборвала ее нарастающий голос Шамила, которая все то время, пока говорила гунъка, набирала в таз воды. Медленно подошла к девушкам, вытерла кистью испарину со лба и обратилась к «виновнице» всей этой нежелательной беседы.
– Как тебя зовут?
– Юми, – тихо, но уверенно ответила та.
– Юми…, – повторила для себя свифка, словно пыталась запомнить. – Я не сторонница того, чтобы лезть человеку в душу, но как ты сама понимаешь, придется это сделать. Ибо, несмотря на свою напыщенность, она права, – указала на Исыль. Но, не обращая внимания на нарастающее негодование этой самой Исыль, продолжила. – Как ты попала сюда, и… зачем?
Девушка тяжело вздохнула, немного насупилась, но сразу выпрямилась и начала рассказывать:
– Я из Сирозо. Мой отчим в последнее время стал… проявлять ко мне… внимание…, – нехотя выдала она. – Матушка ничего не знала… Помимо меня в семье еще двое младших брат и сестра. Она много работает и сильно устает. Буквально месяц назад я пригрозила отчиму, что все расскажу матери о его бесчестности, но он обернул все так, что я была вынуждена уйти из дома… Матушка даже слушать не стала. Поверила ему… Мои глаза…. При сильных головных болях я перестаю хорошо видеть. Это бывает еще тогда, когда я сильно волнуюсь.… Матушка водила меня к разным лекарям, но…. По правде говоря, никто точно не знает, почему такое происходит…
– Значит, тебе просто повезло? Ты не волновалась во время осмотра лекаря перед поступлением? – спокойно поинтересовалась Шамила.
– Скорее повезло. Я видела объявление о наборе в Чоккон. Попросила кузена, что служит в военном лагере Сирозо отправить меня с кем-нибудь из своих в столицу. Так я сюда и прибыла. Еще в школе я хорошо бегала, и интересовалась военной историей. Жена кузена, что управляет школой в Сирозо, подсобила, и выдвинула меня претендентом на возможное обучение. Лига одобрила меня, и… вот я здесь.
– Да чтоб тебя…, – выдохнула в сердцах Исыль.
Несмотря на явную гордыню, Исыль жестокой никогда не была и всегда сожалела таким, как Юми.
