– К чему эти рассуждения? – раздраженно буркнул генерал.
– Что-то мне подсказывает, что положение Фолкаё, как лидера, находится на краю бездны правления. Боюсь, за его спиной до сих пор пребывает падальщик и угрожает стать настоящим и сильным противником.
– Даже если и так, тебе-то что, сынок? – ухмыльнулся по-свойски Каддо.
– Я хочу объединиться с Фолкаё и подавить влияние Управления.
Каддо бесстрастно уставился на лидера:
– Я иногда думаю, почему судьба так несправедливо продолжает сохранять мою жизнь? Чтобы я сошел с ума от твоих затей? – пожилой мужчина выглядел жалостливым, от чего Амгул даже улыбнулся.
– Ну что ты, генерал? Судьба бережет тебя для твоего светлого будущего.
– Никогда не смогу поверить в то, что когда-нибудь вот так же просто буду рассиживать с каким-нибудь образованным свифом и попивать вино.
Амгул довольно ухмыльнулся на сказанное и сделал еще один глоток, снова убеждаясь в том, что вино действительно отменное.
* * *
Айри на протяжении последних шести лет пребывала в центральной подземной тюрьме Ти.
Смерть Орато стала для всех неожиданностью и настоящей трагедией, а для Фолкаё – еще и внеплановым вступлением на пост Главнокомандующего.
Обнаружение рядом с бездыханным телом лидера сидящей, по сути немощной, довольно пожилой женщины с окровавленными руками и полностью отрешенным лицом, стало непредвиденным и даже жутким явлением.
Айри в убийстве призналась сразу. Сама поднялась с кресла, так же хладнокровно переступила через тело, и в сопровождении военных была конвоирована в дознавательный кабинет, откуда совсем скоро – отправлена в подземелье, что по сей день считалось ее скудным пристанищем.
Отослать в Миццу о себе весть Айри позволили лишь спустя год. Именно тогда ответным письмом от своей доброй соседки и близкой и единственной подруги она и получает печальное известие о смерти Фаццо.
Мать Кири редко, но навещала Айри. В свой последний приезд, она объявила женщине, что Кири, вышедшая замуж еще три года назад, наконец, стала матерью и так и продолжает жить со своим супругом в Миццу…
– Приходил один человек. Расспрашивал о тебе. Я была осторожна.
– Как он выглядел? Свиф? – голос Айри часто садился от постоянного молчания. Кожа ее без того бледного лица приобрела синеватый оттенок из-за ежедневного пребывания в темнице и поглощения сырого воздуха.
– Внешне схож с гунънами. Но кто ж разберет, кто он по рождению… А еще на его плече сидел крупный серый сокол…
Подруге, что раз в год наведывалась к Айри с визитом, разрешали кормить заключенную, менять одежду, «купать» в паре ведрах теплой воды, использовать мыло и побыть с ней в течение полного оборота дня.
Мать Кири с полудня была рядом с Айри. За это время привела в порядок ее «постель», облагородив наличием подушки, набитой новым гусиным пухом, теплым покрывалом, который привезла из Миццу. Помогла отмыться, обливая из ковша в затененном углу, где имелось в полу отверстие, куда сливались отходы человеческой нужды. Переодела в чистое хлопковое платье, в новое белье и расчесала короткие волосы, которые «служители» тюрьмы «заботливо» укоротили, ибо имение длинных волос в таком месте было чревато заведением непрошеных вшей.
– Спрашивал только обо мне?
– Еще о Фаццо…
– Гм…, – Айри смотрела перед собой. Всю ее тыльную часть тела сводило в острой боли, так как она не вставала последние два года. И, разумеется, поднимали Айри с места не чаще, чем раз в неделю, чтобы сменить застеленную на низкой койке, солому. Даже справить нужду приходилось под себя из-за невозможности самостоятельно ходить.
