Внезапно у стены мелькнула тень – не большая, размером с кошку, но двигалась она совсем не по-кошачьи. Тень словно перетекала с места на место, замирая и снова оживая.
Сердце Паши заколотилось как бешеное. Он сглотнул комок в горле и хрипло спросил:
– Кто здесь?
Шорох мгновенно прекратился. Тень замерла, а потом одним плавным движением скользнула к двери и исчезла под ней.
Паша вскочил с кровати и бросился к двери, распахнул её – но в тёмном коридоре никого не было. Только половицы едва заметно поскрипывали, словно под чьими-то лёгкими шагами.
– Бабуль, у тебя тут… кошки есть? – нервно крикнул он.
Из своей комнаты отозвалась сонная Агафья Петровна:
– Нету у нас кошек, Пашуня. Спи давай, мерещится тебе.
Паша медленно вернулся в постель, но заснуть уже не мог. Он лежал, вглядываясь в темноту и прислушиваясь к каждому звуку. Странный шёпот больше не возвращался, но теперь ему казалось, что сама избушка тихонько дышит, словно живое существо.
«Это просто усталость», – убеждал он себя. – «Переутомился, вот и мерещится всякое».
Но где-то в глубине души зародилось странное чувство, что в этой деревне, в этом доме происходит что-то необъяснимое. Что-то, чего не может быть в рациональном городском мире небоскребов и смартфонов.
И прежде чем сон наконец сморил его, последней мыслью Паши было: «А что, если рассказы и бабкины сказки про домовых и леших – не такая уж и выдумка?»
Странные сны
Спал Паша беспокойно. Ему снились странные, запутанные сны, в которых он бродил по бескрайнему лесу, где деревья тянули к нему свои ветви-руки, а из-под корней выглядывали маленькие бородатые человечки с блестящими глазами-бусинами.
В одном из снов он вдруг увидел старый дуб на опушке, а под ним – что-то блестящее. Паша наклонился, чтобы разглядеть предмет, и заметил странную каменную плитку с выбитыми на ней символами. Когда он прикоснулся к ней, символы вдруг засветились ярко-синим светом, и Паша услышал странный голос, произносящий слова, которые он почему-то понимал, хотя никогда раньше их не слышал:
«Пришедший из иного мира, наделённый силой, но не знающий её. Ищи знаки, открой врата между мирами, найди свою судьбу…»
Паша резко проснулся от пронзительного петушиного крика за окном. Сердце его бешено колотилось, а простыня была мокрой от пота. Он сел на кровати, протирая глаза и пытаясь вспомнить детали своего странного сна, но они уже рассеивались, как туман под лучами утреннего солнца.
За окном занимался рассвет – не тот городской рассвет, сероватый и незаметный за высотками и смогом, а настоящий, деревенский, с разлитым по небу жидким золотом и пурпуром, с птичьими трелями и запахом свежескошенной травы.
Паша посмотрел на телефон – было всего пять утра, но сон уже не шёл. Что-то тревожное осталось от ночных видений, какое-то предчувствие чего-то необычного, что должно случиться.
Он встал и подошёл к окну. Деревня просыпалась – где-то уже скрипели колодезные журавли, щёлкали калитки, мычали коровы, выгоняемые на пастбище. Жизнь в Сосновке начиналась с рассветом, а не в девять-десять утра, как привык Паша.
«Странное место эта Сосновка», – подумал Паша, глядя на румяное восходящее солнце. – «Странное, и блин… непонятное».
