«Ещё не хватает местных в лаптях с вилами навстречу,» – хмыкнул про себя Паша, волоча по каменистой дороге чемодан, который продолжал подпрыгивать на всех ухабах и поворотах, как непослушный строптивый щенок на поводке.
Картину деревенской идиллии дополнила курица, внезапно выбежавшая из-за угла одной из избушек прямо под ноги Паше. Она остановилась, смерив его презрительным куриным взглядом, словно оценивая его неуместный в этих местах внешний вид, затем деловито клюнула что-то у его ног и удалилась с достоинством светской дамы.
«Ну привет, деревенская идиллия,» – пробурчал Паша, обходя место, где только что стояла курица, по широкой дуге, как будто там остался невидимый барьер её неодобрения.
Сначала Паша долго не мог найти дом бабули – навигатор в его модном телефоне упорно показывал одну точку в 20 км от места его прибытия, словно даже современные спутники отказывались признавать существование этого места на карте.
Решив спросить дорогу у местных, он подошёл к пьяненькому мужичку, который увлечённо ковырялся в древнем мотороллере у обочины, вокруг которого была разбросана добрая половина его деталей, как будто мужичок пытался выяснить, какие из них действительно необходимы для движения, а какие – излишества цивилизации.
– Мужик, а куда идти до дома Агафьи Петровны? – лениво спросил Паша, стараясь говорить как можно более непринуждённо, хотя чувствовал себя инопланетянином, случайно попавшим на другую планету.
– Ань хто така Агафя аль Прасковья? – недоуменно протянул мужик, разглядывая Пашу так, словно тот говорил на иностранном языке. – Ты бы как величать-то бабку сказал, ань я знаю всех тута!
Паша постарался описать бабулю детальнее, вспоминая скудные сведения, которые сообщил ему отец: возраст, примерный вид, характерные черты.
– А-а-а, ну это ж Нюрка за поворотом, в крайней хате её так тут виличают! Чего не сказал сразу-то? – просветлел лицом мужик, как будто головоломка наконец сложилась.
Но не успел Паша поблагодарить за информацию, как мужик внезапно схватил его за рукав модной куртки с цепким проворством, которого Паша не ожидал от столь затуманенного алкоголем сознания:
– Пацан, а дай-ка чуток деньжат на водоньку, ань в горле горит, как в аду! – взмолился он с такой интонацией, словно от этой просьбы зависела судьба всего человечества.
Паша поспешил ретироваться от странного мужика, опасаясь, что тот не ограничится просьбой и перейдёт к более активным действиям по добыче средств на «водоньку». Он высвободил рукав и ускорил шаг, делая вид, что очень спешит к какому-то важному делу.
– Эй, паренёк, куда ж ты! У меня ж ад в горле, сейчас помру без водоньки! – донеслось ему вслед с нотками искреннего отчаяния в голосе.
«Ещё чего, щас я тебе последние отдам,» – фыркнул про себя Паша, ускоряя шаг и едва не натыкаясь на столб, который словно вырос перед ним из ниоткуда.
Он ещё долго слышал, как мужик жалобно вопил ему вслед с интонациями, достойными оперной арии:
– Паааацан! Горло-то, горло гориит! Не бросай старика в беде! Эх, помру я тут на этой дороге от жажды!
Паша лишь закатил глаза и припустился вприпрыжку от такого назойливого просящего, который явно был не в своём уме от выпитого – или, точнее, от очень желаемого, но пока не выпитого.
У калитки Пашу встретила бабуля Агафья – крепкая сухонькая старушка лет этак под 80, которая, несмотря на возраст, двигалась с завидной энергией и решительностью командира военного подразделения. На заборе красовалась выцветшая, но все ещё различимая табличка «Дом образцового порядка», явно выданная еще во времена СССР и бережно сохранённая как знак особого статуса.
