Перед началом наступления полк передавал нередко артиллерию в качестве усиления по батальонам, вот и свезло, что одна из полковушек, попавшая в батальон, аккурат оказалась на том участке, что держал взвод Сидорова.
Прибыли артиллеристы под утро – злые, как собаки, грязные, как черти, потому как тащили свою «милашку» на руках по грязи два километра по просматриваемой и простреливаемой местности. Да еще и густо перекопанной, отчего помимо всякого нужного тащили пушкари и доски в придачу, иначе не перекатить было тяжеленную свою орудию через всякие траншеи, которых накопали тут изрядно. И при каждой ракете немецкой, заливавшей местность мертвенным белым светом, приходилось замирать, а то и просто лежать в грязище. Неприятно, но куда лучше, чем внезапный минометный обстрел с накрытиями.
Взводный при том строго указал своему заместителю, чтоб помог гостям всемерно, как своим родным. Сидоров с опытным воякой и не думал спорить – худого толковый летеха не присоветовал бы. Потому и людей, чтоб помочь рыть, выделил, и землянку для расчета подобрал добротную, чтоб было где обсушиться и поспать. А когда молодые бойцы начали бухтеть, что слишком много работы с этой пушчонкой – затыкал их простым вопросом: когда легче бежать на фрицевский пулемет – когда тот молотит невозбранно и прицельно или когда в него снарядик прилетел аккуратный?
А рыть и впрямь пришлось много, хоть сама полковушка не производила серьезного впечатления – маленькая, низенькая, по внешнему виду чисто сорокапятка со скошенным назад фигурным щитком, только вместо жальца противотанкового стволика – кургузенький огрызок-коротышка, правда калибра неплохого. Но и для такой мацепуськи пришлось выкопать незаметно для фрицев и замаскировать две позиции – основную и запасную, да одно укрытие, да еще неугомонные артиллеристы ложную позицию оборудовать взялись: когда их навестил командир взвода, он и присоветовал. Оттуда, ночью спешно закатив полковушку, бахнули несколькими снарядами, как по правилам положено – якобы пристреливаясь.
Утром на этом месте уже стоял макет орудия – за ночь из ломаных бревен и рваной масксети соорудили такое, что и с полсотни шагов вполне себе выглядело грозной пушкой – хоть и старательно, но не очень грамотно замаскированной.
Ребята со скрещенными пушечками на петлицах оказались компанейские, хотя некоторое время пушкари и держались немного высокомерно, но совместная работа отлично сближает, и Сидоров даже подружился с угрюмым на первый взгляд сержантом – командиром прикомандированного расчета. Хороший человек оказался, умный, рассудительный – с таким даже и помолчать приятно, не то что поговорить. Это вообще праздник!
Вместе и наблюдение вели, стараясь обнаружить все пулеметы и пушки, что были у немцев напротив. Тут и другие бойцы старались, не только ж лопатами землю кидать! И получилось напротив взвода сидоровского – три дзота с пулеметами, да четыре открытые пулеметные площадки, два жилых блиндажа, погребок с боеприпасами и пара противотанковых пушек немецких.
Артиллеристы еще и отработали наводку на цели – сделали маленькие таблички, поставив их так, чтоб наводчику легче было работать, и когда начнется пальба – сразу направление ухватить. От немцев их было не видно, а вот пушкарям в глаза бросалось.
Перед наступлением пехота даже и полюбовалась, как ловко исполнялись на тренировке команды: цель № 4 – огонь, смена цели, цель № 6 – огонь!
