А Сотник пропал. Исчез, сгинул без следа в лесу, раскинувшемся на холмах вокруг Красной Лошади. Он только мне признался, больше никому, что убитый капитан егерей был его братом. Родным, единокровным. Но, видно, слишком уж разошлись пути братьев, слишком разными они выросли. Эван ведь первым бросился на Сотника. Сзади зарубить его хотел, да не вышло.
После той ночи страха приисковый быт долго в порядок приходил. Убитых хоронили, раненых лечили. Нового старшего выбирали – прежний голова Желвак куда-то удрал, как только жареным запахло. В те дни Гелка и прибилась ко мне. Не может же подросток в одиночку выживать в краях, где не всякий взрослый выдюжит.
Своих детей у меня никогда не было, да и, скорее всего, уже никогда не будет. А о такой дочке, как Гелка, любой отец только мечтать может. Тихая, скромная, за работу возьмется – любое дело ладится. Если бы не досужие пересуды, может, я так и остался бы жить на Красной Лошади. Удочерил бы ее по закону – как там у арданов положено? Так нет же, злые языки хуже острого ножа. Когда я от головы нашего, Белого – справедливого и серьезного мужика, услыхал, что-де судачат на прииске, что не дочка у меня в хижине живет, а любовница, такая злость взяла… Прямо бери, что в руках унесешь, и удирай куда глаза глядят.
И удрал. Вместе с дочкой.
Тут еще оказия подвернулась. На Красную Лошадь новые гости нагрянули. Гости нежданные и незваные. С клинками острыми и самострелами бойкими. Вдова погибшего в последнюю войну ярла Мак Кехты припожаловала. Она, после того как арданское войско ее родовой замок, Рассветные Башни, разрушило, камня на камне не оставив, начала людям мстить. Со звериной жестокостью. Да что там – звериной! Хищники себе такого не позволяют… Животы вспарывать, младенцев живьем жечь, руки-ноги рубить, кишки по веткам развешивать. Это только сиды перворожденные могут да мы – люди. И кто кого злее и беспощаднее изничтожает, не знаю. Во всяком случае, с уверенностью утверждать не берусь.
Ох, и лютовала Мак Кехта!
До сих пор матери непослушных детей ею пугают по городам и селам, во всех северных краях.
А в середине жнивца припожаловала со своим летучим отрядом к нам на прииск. Сперва я подумал, за десятиной. Оказалось, нет. Другую цель имела неугомонная сида. Не корыстную, а вовсе даже сердечного свойства. Ладно, не буду досужим сплетникам уподобляться.
Я напросился к телохранителю Мак Кехты, Этлену, чтоб выбраться вместе с сидами с прииска. Так и случилось. Выбрались. Хотя вовсе не так, как задумывали.
В ту же ночь на перворожденных ударил отряд петельщиков под командой своего капитана. Не меньше трех десятков бойцов привел с собой капитан Валлан. Всех сидов перебили. Только Этлен уцелел и вытащил из боя полуживую ярлессу. Пришлось мне их уводить через рассечку и прорытые стуканцом – зверем злобным и опасным, обитателем Севера, – ходы.
Больше десяти дней мы блуждали под землей. Вначале по старой штольне, оставшейся от прошлых поколений старателей, потом по пещере, промытой подземными водами в известковых породах. Там погиб Этлен, загрызенный стуканцом. Там же мы нашли старинный артефакт. С виду – невзрачная деревяшка приблизительно две ладони в длину да толщиной с мое запястье. А на самом деле – Пята Силы, артефакт, имеющий огромное значение для поддержания равновесия нашего мира. Это нам потом тролль объяснил. Точнее, не тролль, а последний представитель народа фир-болг. Единственный, кто выжил после войны, объявленной им сидами. Отряд перворожденных в незапамятные времена проник на остров в северной части Озера, на берегах которого сейчас лежит моя родина – Приозерная империя, и выкрал артефакт с гранитного алтаря в фир-болжьем капище.
