В столовой атмосфера была как всегда напряжённой. Большая часть заключённых сидела за столами, переговариваясь между собой. Все знали, что утро – это не только время еды, но и время для новых слухов и новостей. И не было ничего более важного, чем услышать последние слухи о происходящем в тюрьме.
Дэниел подошёл к своему привычному месту и сел. Он не замечал особо шума вокруг. Ему казалось, что всё, что происходило сейчас, не имеет значения. Все эти люди – знакомые, не знакомые, – как будто они не существовали для него в тот момент.
Вдруг его внимание привлек разговор двух заключённых, сидящих за соседним столом. Они обсуждали нечто о новом начальстве, говорили, что что-то сильно изменится, что она, возможно, не так проста, как все думают. Один из них даже хихикал, предположив, что «женщина в такой должности – это нечто необычное».
«Так или иначе, она уже здесь», – подумал Дэниел, и его взгляд снова переместился к выходу, где стояли несколько солдат, настороженно наблюдавших за каждым движением заключённых.
– Ты видел, как она шествует? – протянул один из зэков с перебитым носом, усевшийся рядом. – Я бы с удовольствием пригласил такую в камеру… Только без охраны.
– Ага, – подхватил другой, плотный мужик с татуировкой паука на шее. – Интересно, сколько таких, как мы, она выдержит… Месяц – и сама будет проситься в карцер, чтоб от нас спрятаться.
Раздался общий смех. Кто-то постучал кулаком по столу.
– Баба в тюрьме – это как кусок мяса в клетке с голодными псами, – ухмыльнулся ещё один, разрывая булку.
– Не, ну если она такая строгая, как говорят… может, у неё фетиш на опасных мальчиков? – усмехнулся кто-то с другого конца зала. – Глядишь, выберет себе «любимчика». Надо форму погладить!
Смех стал громче, почти неприкрытый. Но в этом смехе сквозила и зависть, и желание самоутвердиться, и внутренняя неуверенность перед тем, что они пока не понимали.
Дэниел слушал молча. Не потому, что боялся или не соглашался – просто он не разделял этого тона. Что-то в ней было… совсем не про «отымели». Он не мог объяснить, но чувствовал – она не из тех, с кем можно так. Не из тех, кто слаб или испугается.
Он откинулся чуть назад, бросил короткий взгляд в сторону, где находились охранники. Один из них услышал эти разговоры, но не вмешался. Привыкли. Здесь всегда отпускали грязные шуточки. Особенно, когда появлялось хоть что-то новое. Особенно, когда это «что-то» – женщина.
Он снова задумался о Кэйт. Как бы он не пытался отвлечься, её образ
не покидал его. И сейчас, в этот момент, в этой столовой, он знал одно – всё, что происходило здесь, всё изменится. И в этом изменении была не только роль нового начальства, но и его собственная жизнь.
Когда он поднял ложку с кашей, его взгляд вновь пересёкся с глазами одного из охранников. Тот как бы случайно посмотрел на него, и Дэниел ощутил странное напряжение в воздухе, как будто между ними в воздухе висела невидимая угроза. Это было нечто большее, чем просто контроль – это была настороженность, вызванная чем-то новым. Но Дэниел не мог понять, что именно.
Холодный ветер ударил в лицо, когда решётчатая дверь со скрежетом отворилась, выпуская отряд на прогулку. Просторный двор был окружён высокими бетонными стенами с натянутой проволокой наверху. На вышках надзиратели лениво наблюдали за движением заключённых, прикрывая глаза от утреннего солнца.
