Закусочная «У Хэлла» - страница 2

Так что же Агата? О ней известно не так уж много. Агата Фридман была не очень удачливой писательницей, удостоившейся небольшого кусочка славы за пьесу "Деньги и фантики". Постановки этого местечкового шедевра даже шли с некоторым успехом в не самых респектабельных театрах нашего города. Следующее ее произведение "Долгие дни Эллены" не вызвало особых восторгов у публики и критиков. Это привело к нервному срыву Агаты, и по некоторым сведениям, она даже провела какое-то время в лечебнице Зеленые Сосны. Затем госпожа Фридман решила уединиться для поисков вдохновения в этом отдаленном от мирских благ местечке. Однако вдохновение не нашлось, а исчезло, а вслед за вдохновением исчезла и сама Агата. На протяжении пары месяцев, что писательница обитала в здешних краях она отправляла коротенькие письма своей кузине Марте. Их содержание мне подробно известно. Сперва Агата была полна сил и уверенности что в этом месте непременно родится ее шедевр, со временем ее состояние весьма ухудшилось. Женщина погрузилась в меланхолию и апатию. Приехавшая по просьбе самой мисс Фридман Марта обнаружила дом совершенно пустым. Полицейские из ближайшего города, проведшие не самое тщательное расследование, пришли к печальному выводу, что разбитая литературной неудачей и подстегиваемая депрессией Агата Фридман свела счеты с жизнью.

Однако я в своем романе немного изменю судьбу несчастной писательницы. Эта грустная женщина просто обязана встретить призрак чужака-самоубийцы, разгадать страшную тайну исчезновения ребенка и войти в контакт с потусторонними силами. Именно связь с мистическими созданиями и погубит нашу милую Агату.

В конце октября скудная растительность здешних мест представлена лишь длинной ржавой травой, низко гнущейся от промозглого ветра, да сизым мхом, въедливо облепившим каждый камень. Несмотря на промозглую погоду, я бодрым шагом направлялся к маяку, предупредительно захватив с собой отвертку для замка и найденный в подсобном помещении лом. Замок долго не хотел поддаваться, но, когда отвертка вошла в него весьма глубоко, издал протяжный скрип и, окрасив мои пальцы рыжей пылью, наконец отворился. Внутри маяка и впрямь, как писала Агата "не было ничего хоть сколько-нибудь примечательного". Изъеденная коррозией винтовая лестница не внушала даже самого малого доверия, а потому я не рискнул подняться наверх. Что ж, раз обозреть бескрайние морские просторы не удастся, придется довольствоваться исследованием небогатого содержимого помещения. Прямо под лестницей лежала полуистлевшая черная тряпка, при ближайшем детальном рассмотрении оказавшаяся курткой фирмы "Форпост". Эта находка меня весьма удивила, ибо сам я недавно стал обладателем такой же. И даже фасон похож. Впрочем, к делу, а точнее к моему будущему роману, эту куртку никак не пришить. А потому я оставил этот предмет гардероба на прежнем месте. Куча пыли, засохшие пучки водорослей, пара пустых бутылок зеленого стекла – вот все что ютилось на полу заброшенного морского колосса. Однако мой взгляд внезапно привлекла дверь. Та самая, описанная Агатой дверь в стене маяка. Она располагалась на уровне второго лестничного пролета, имела странную ручку и решительно никуда не могла вести. Чтоб убедится в последнем, я вышел из маяка и обошел вокруг. На том самом месте, где изнутри была дверь, снаружи на меня смотрела абсолютно цельная стена с облупленной краской. Странное дело. Я вернулся в помещение, и побуждаемый каким-то настырным детским любопытством с опаской поднялся на несколько ступенек скрипящей лестницы. Тут то мне и пригодится лом – мелькнула в голове довольно абсурдная все-таки мысль попытаться вскрыть дверь. Знаете в детстве у нас была елочная игрушка в виде лампы Алладина, и я, будучи хоть и ребенком, но уже достаточно взрослым, чтоб не верить в чудеса, вопреки здравому смыслу отчаянно ее тер. Джин, как вы понимаете, так и не явился. На это я рассчитывал и сейчас, поддевая ломом чуть выступающий лист железа. Однако в этот раз реальность меня обманула. Дверь отворилась с тягучим скрипом, и за ней я увидел все тот же скудный пейзаж приморской деревушки. Однако проем, хоть и располагался внутри на возвышении, снаружи почему-то вел сразу на землю. Припорошенную первым липким снегом землю.