– Даниэль, – прошептала Гронья, теребя пальцами плетёный кожаный ремешок на своей шее – прощальный подарок от возлюбленного. – Надеюсь, ты сбежишь от своего отца и станешь хорошим доктором.
Как Оркус посмел напомнить о её появлении в деревне?
Гронья закусила губу от обиды.
Семела и Оркус нашли её еле живую у границы деревни. Семела приказала Оркусу позвать взрослых, но юноша понимал, что время терять нельзя. Он снял с себя мантию, завернул Гронью в прочную чёрную ткань и осторожно взял девушку на руки. Быстрым шагом, он пронёс её через всю деревню, а Семела сама побежала вперёд, чтобы предупредить Учителя. Старик и Оркус немедленно приступили к исцелению девушки. Спустя неделю, Гронья уже была на ногах. Но от неё прежней – дерзкой, но весёлой – не осталось и следа.
Чёрные волосы, напоминавшие воронье гнездо, закрывали глаза и половину лица – только крючковатый нос и тонкие губы виднелись на бледном лице. И губы почти всегда были искривлены в какой-то ядовитой ухмылке.
Новенькая держалась подальше от всех, словно она разочаровалась находиться среди людей, и мало кого к себе подпускала.
– Меня предали другие барды – те, кому я доверяла. Если я встречусь с ними вновь – я их из-под земли достану, и они станут моими покорными рабами. Оркус, Семела, вы же не предадите меня?
И в том, что Гронья почти всегда была одна, была не только её вина. Другие колдуны и ведьмы чувствовали в ней страшную силу – непонятную и пугающую. Холодную и мёртвую. Новенькая оказалась некромантом, причём ещё не умеющим полностью контролировать свои силы. И это всех пугало – и никто не мог ей помочь.
В тайной горной деревне больше не было некромантов.
***
Оркус быстро спускался по узкой тропе. На одном плече у него важно сидел огромный филин. В сумке на другом плече у него гремели чернильницы, перья и мешочки с сушёными травами. Из–за края сумки выглядывали несколько туго свёрнутых свитков. Одной рукой, Оркус придерживал сумку за лямку. В другой он нёс внушительный пучок шнитт-лука с лиловыми цветами на зелёных ножках.
Ученик чернокнижника направлялся к домику Семелы, стоящему с края деревни. Он знал, что обе девушки там – скоро закат, и они наверняка готовятся к ужину.
– И Гронья, и Семела – мне надо поговорить с ними обеими, – проворчал он себе под нос.
У порога его встретил чёрный хохлатый петух. Птица недовольно смотрела на юношу и не двигалась с места.
– Здравствуй. Кока. Можно я войду? – спросил Оркус, пытаясь сдуть пряди волос с лица.
В ответ петух наклонил голову и стал копать левой лапой землю.
– Почему нет? Я как раз хочу извиниться перед Семелой.
Кока не двигался с места. Филин на плече Оркуса тоже наклонил голову и распростёр крылья.
– Аскалаф, нет! Не надо драки, – скомандовал юноша.
Тут дверь распахнулась. Кока успел отскочить в сторону.
– Семела.
– Здравствуй, Оркус.
Юноша сам не заметил, как быстро подошёл к девушке и вручил ей цветы.
– Семела, прости меня.
– Лук пригодится, я его в жаркое покрошу. Проходи.
– Спасибо. Аскалаф!
Филин послушно кивнул и вспорхнул с плеча хозяина. Громко ухнув, птица улетела прочь в поисках добычи. Кока же, убедившись в том, что его хозяйка не против присутствия этого долговязого прыщавого книжника, встрепенулся и степенной походкой направился в курятник. Петух и так был не в духе – сегодня снова забрали одну из его жён.
***
Оркус сел на лавку и осторожно посмотрел по сторонам. Семела не стала резать лук, а поставила его на стол в деревянном стакане. Оркус почувствовал, как к его щекам приливает румянец.
