Пахло тушёными овощами и мясом, в котелке кипел ужин. На стол одна за другой встали глубокие глиняные миски, в которых дымились щедрые порции рагу. В центр стола к букету поставили тарелку с ещё горячими ячменными лепёшками и горкой рубленого чеснока.
– Яблоки потом поставлю, сначала всё съешьте! – скомандовала мать Семелы – пухлая и низкорослая женщина. – Это к вам всем относится! А ну ешьте!
Оркус взял ложку и принялся есть. Он только сейчас вспомнил, что за день ничего не ел кроме куска хлеба и пары яблок с утра. Миска перед ним опустела за пару минут, он опустил в оставшийся бульон кусочек ячменной лепёшки и положил его в рот.
– Совсем он тебя там не кормит, что ли? Худющий, как жердь! Сам-то старик хоть есть что-нибудь? Или магией своей питается? Ох, ладно, с собой тебе соберу, покормишь своего старика!
Оркус послушно кивнул и улыбнулся. Почему-то ворчание матери Семелы ему показалось приятным. Учитель был скуп на похвалу и нежность, а здесь же Оркусу казалось, что о нём рады позаботиться.
– Спасибо вам… Если честно, я пришёл не столько к ужину… Я бы хотел поговорить с девочками после еды.
– Вот и поговорите. Но сначала доесть! И отнесёшь старику ужин, а не то помрёт от голода!
Оркус незаметно скрипнул зубами и отвёл взгляд. Последняя фраза была совсем ни к чему.
***
Кажется, Семела его простила. Оркус это понял по тому, как она села рядом с ним на траву – и даже положила голову ему на плечо.
– Из штанов не выпрыгни от счастья.
– Гронья, не порти момент.
Черноволосая девушка довольно хмыкнула и села напротив своих друзей. Гронья была рада тому, что Оркус и Семела наконец-то помирились после случившейся глупости. Но где-то в глубине души, она чувствовала что-то другое – и это чувство её пугало.
Гронья завидовала им.
«Я тоже так хочу. Я тоже хочу, чтобы Даниэль был рядом со мной. Я не слышу его – он жив или мёртв? Вдруг он уже лежит костями в том подземелье, куда меня потащил его отец? Вдруг в той же самой клетке? Почему он не пришёл? Мы же хотели убежать вместе. Что я могла сделать? Надо быстрее научиться колдовать и возвращаться в тот замок. Убить всех, кроме Даниэля. Достать все кости из-под того замка и упокоить их в земле. Я сделаю это – лучше рано, чем поздно. Я убью их всех, и мы будем счастливы вместе с Даниэлем…»
– Гронья?
Черноволосая девушка очнулась от мыслей и поняла, что Семела сидит совсем рядом и внимательно смотрит ей в лицо.
– Ты опять плачешь?
– Нет.
Гронья быстро вытерла мокрые щёки и чуть отодвинулась назад.
– О чём ты поговорить хотел, Оркус? Нашёл рецепт супа из филина? Или зелье для выведения прыщей? – спросила Гронья своим привычным голосом.
– Нет. Заклинание, которое превращает нос в настоящий крюк. Чтобы плащ было куда вешать.
Оркус достал из сумки исписанные пергаменты и разложил их на траве. Девушки принялись внимательно слушать. Семела пыталась что-то понять, но большинство из того, о чём говорил Оркус, было слишком непонятно для неё. Гронья же мрачнела с каждой минутой. Её догадки подтверждались.
Под замком погребена правда – и вскоре она вырвется наружу. Её давным-давно запечатали внизу, надеясь, что это подарит покой жизни наверху.
– Нет покоя беспокойным, – прошептала Гронья себе под нос, так, чтобы другие её не услышали.
Ей нужно попасть под замок, её нужно войти в эти катакомбы. Там есть тот, кто научит её пользоваться обретённой силой – ведь она понемногу берёт над ней верх. Гронья чувствовала, как её тело слабеет, а разум туманится – ей не хотелось находиться под солнцем, ей не хотелось есть, ей не хотелось спать. Тело слабело, и магия внутри начинала брать над ним верх. Но её друзьям необязательно было об этом знать – она должна сама со всем разобраться. Нельзя полагаться на кого-то другого – особенно среди живых, с мёртвыми проще найти общий язык.
