– Вы должны благодарить судьбу, фройлен, что можете жить здесь, ходить по тем же комнатам, по которым хаживал композитор Вагнер, и творить свои произведения, вдохновляясь атмосферой прошлого, – снимая с ее плеч меховую шубу, проговорил Марк.
– Наверное, вы правы, – грустно улыбнулась Николь.
– Позвольте я дам вам один совет, – прошептал Марк, приблизившись к Николь вплотную. – Не спешите завершать свое произведение. Не ставьте точку в конце повествования. Пусть оно пестрит многоточиями. Только так вы получите шанс…
– Кого я вижу, фройлен Николь! – воскликнул Гюстав, распахивая двери замка.
– Запомните все, что я сказал вам, – прошептал Марк, вскочил на козлы и умчался прочь.
– Добрый вечер, Гюстав, – проговорила Николь, пристально глядя в его бесцветные глаза. – Проводите меня к господину Палмеру.
– Но… боюсь, фройлен, что я не смогу выполнить вашу просьбу, – склонив голову, проговорил Гюстав. – Господин Палмер просил его не тревожить.
– Это не просьба, Гюстав, а приказ, – решительно проговорила Николь. – Вам придется проводить меня к Питеру Палмеру, иначе я вообще не переступлю этот порог.
– Воля ваша, фройлен, – сладко улыбнулся Гюстав. – Если вам не жалко бедного слугу, которого накажут за неповиновение, то…
– Не жалко, – прервала его Николь. – Ведите меня к Питеру.
Гюстав повернулся и быстро пошел вперед. Николь последовала за ним.
– Я не знаю, кто вы: Питер Палмер, Генрих Молт или еще кто-то, – громко сказала она, распахнув двери каминного зала, – но мне не нравится все, что здесь происходит. Вы ведете нечестную игру. Скажите прямо, что вам от меня нужно? Я выполню любое ваше желание…
– Будьте осмотрительнее в словах, фройлен Эрхарт, – предупредил ее старик Палмер, медленно поднимаясь со своего кресла, похожего на трон. – Слова имеют большую силу. Им свойственно оживать и даже становиться сетью, в которую попадают глупые люди, не думающие о значении произносимых ими слов. Советую вам успокоиться, а завтра…
– Я не собираюсь ждать до завтра, – повысила голос Николь. – Вы мне все объясните сегодня. Се-год-ня!
– Что ж, если вы так решительно настроены, я не стану откладывать наш разговор, – улыбнулся Питер Палмер, приглашая Николь сесть в кресло у камина.
– Итак, что вам угодно знать? – спросил он, взяв в руки золотую чайную чашку.
– Кто вы? – спросила Николь, пристально глядя на трясущиеся старческие руки.
– Я – Питер Палмер, – ответил он.
– Зачем вы притворяетесь стариком? – спросила Николь.
– Я вовсе не притворяюсь, – грустно ответил он. – Я – самый настоящий старик. Мне девяносто девять лет.
– Я вам не верю, – сказала Николь.
– Почему? – искренне удивился Питер Палмер.
– Я видела, как вы снимали с себя грим, – проговорила Николь, глянув на него исподлобья.
– Грим? – рассмеялся Питер. – Вы считаете, что мое лицо – это всего лишь маска? – Николь кивнула. – Тогда сорвите скорее эту уродливую маску, милая Николь. Сделайте меня вновь молодым и красивым. Пристыдите великого мистификатора Питера Палмера. Ну, что же вы медлите, смелее, смелее, фройлен Николь!
Николь поднялась, медленно приблизилась к Питеру и протянула руку к его изрытому морщинами лицу. Он схватил ее руку и принялся целовать. Николь вскрикнув, отпрянула в сторону. Ей показалось, что она дотронулась до противной, скользкой лягушки.
– Простите, мне нужно уйти, – проговорила она, едва сдерживая приступ тошноты, который вызвала у нее старческая трясущаяся фигура и липкое прикосновение холодных, влажных губ.
