Александр не успел моргнуть глазом, как остался без рубахи, и его тело тут же залили разноцветной, сверкающей на солнце краской. Танцовщицы водрузили ему на голову венец из желто-оранжевых перьев, а на плечи серебряные пластины, похожие на крылья. Теперь Александр ничем не отличался от пестрой карнавальной толпы, и если бы кто-то захотел отыскать его здесь, то напрасно потратил бы время.
– Hola, Señor! Soy Mariya. Vamos conmiqo![8]
– Нет, нет, – замотал головой Александр.
Но на этот раз Мария не стала его слушать. Она крепко сжала его руку и потянула за собой, выкрикивая что-то на своем мелодично-певучем языке.
Потом она восторженно твердила его имя: «Alexandro! Alexandro! Alexandro!», смывая с его тела блестящую краску. А он с тоской думал о светловолосой девушке с белым кружевным зонтиком, и ругал себя за то, что сразу не окликнул, не остановил ее.
– Те ciero! I love you! Esta noche – belissima noche. Yo no olvida esta noche, Alexandro.[9]
– Yo tambien no olvida esta noche, Mariya[10], – прошептал Александр, погружаясь в бездонный омут ее черных глаз…
Телефонный звонок вернул его из мира грез в реальность. Звонил режиссер Ален Дитрих.
– По твоей милости, я не сомкнул этой ночью глаз, – воскликнул он вместо приветствия. – Я не спал, а думал, думал, думал над твоими словами по поводу главной героини. И знаешь, раздери тебя комар, я пришел к выводу, что ты, Александр Штайн, прав. Мирра Сорвино не подходит на эту роль…
– А ее тоже утверждала Николь Эрхарт? – поинтересовался Александр, вновь поймав себя на мысли, что имя сценаристки заставляет его сердце учащенно биться.
– Нет… Она почему-то упорно искала лишь главного героя, – ухмыльнулся Ален Дитрих.
– А, может быть, она рассчитывала на то, что ты сам предложишь ей сыграть роль Элионоры? – проговорил Александр.
Конец ознакомительного фрагмента.
