Затем он упирается в дроссель: расширительный клапан. Эта длинная и очень тонкая трубка ограничивает количество проходящего через нее хладагента, создавая область пониженного давления на другой стороне. Хладагент возвращается в испаритель в виде жидкости под низким давлением – достаточно холодной и с достаточно низкой температурой кипения, чтобы втянуть в себя все тепло внутри холодильника, когда он снова превращается в газ.
Пока в цепи нет утечек, а компрессор подключен к источнику питания, вы можете перемещать тепло изнутри коробки наружу вечно – по крайней мере, до тех пор, пока движущиеся части компрессора не износятся. «Компрессоры рассчитаны на пятьдесят лет», – заверил меня Брэдфорд. «Ваш холодильник будет работать, не требуя обслуживания, дольше, чем вы владеете своим домом».
Я понял, что холодильник – это недооцененное чудо инженерной мысли: надежный, относительно простой ящик, который без шума и шума использует силы природы для сверхъестественного эффекта, ежедневно совершая чудо задержки неизбежного разложения и смерти материи.
В декабре 2011 года сотни тысяч британцев наблюдали за тем, что происходит с едой, хранящейся в очень разных коробках. В рамках инициативы BBC под названием «После жизни: Странная наука распада», команда ученых, инженеров и техников построила муляж кухни, наполнила его едой, заключила в стеклянный куб и на два месяца поместила на звуковую сцену в Эдинбургском зоопарке. Получившийся в результате «ящик гниения», дополненный камерами с таймлапсом, нацеленными на его обитателей – микробов, плесень и личинок, – стал диаметральной противоположностью холодильника, наглядной иллюстрацией того, что происходит без холода.
Как объяснил биолог Джордж МакГэвин в последующем документальном фильме, «внутри – вся еда, которую можно было бы ожидать, если бы семья собиралась устроить вечеринку»: блюдо чили кон карне, немного вареного риса, тарелка с фруктами и овощами, сырая рыба и курица на противне и несколько гамбургеров в пластиковой обертке. «А еще внутри, – сказал МакГэвин, круглощекий биолог с легкой шотландской ноткой, – находятся бактерии и споры грибов, которые начнут процесс разложения». Потирая руки, он добавил: «Не могу дождаться, когда увижу, что произойдет!» Наблюдать за гниением пищи оказалось до странности завораживающим зрелищем, и в течение следующих восьми недель британская публика в зачарованном ужасе смотрела, прикрыв руками рот и сморщив нос от отвращения, как ящик для гниения оправдывает свое название.
Хотя в начале эксперимента дыни, сладкая кукуруза, салат-латук и клубника на кухне казались совершенно свежими, на самом деле, как только фрукт или овощ собран, он начинает портиться. В миске с фруктами персики и яблоки выглядели довольно хорошо, но их текстура, вкус и содержание питательных веществ уже начали страдать. Отрезанные от корней и листьев, которые снабжали их пищей и водой, фрукты уже прибегли к самоканнибализму, разъедая себя изнутри в отчаянной попытке поддержать клеточный метаболизм. Кукуруза и горох за первые несколько часов пребывания в ящике сожгли половину запасов сахара, а стебли сельдерея и салата-латука стали вялыми, истощив свои внутренние резервуары воды.
Через день миллиарды бактерий, воспользовавшись ослабленным состоянием растительных и животных клеток, начали свою собственную атаку. Бутерброды обвисли, а блестящая чешуя рыбы потускнела, став сначала липкой, а затем склизкой. Курица, в частности, выглядела одутловатой и вздутой, ее кожа окрасилась в пурпурный и желтый цвета. В комнате было влажно, жарко и, по словам МакГэвина, уже начинало вонять.
