Окна комнаты, которую им определили в таверне, выходили на главную площадь аттракциона, на которой как раз проходила очередная экзекуция. Впрочем, комби объяснил, что «как раз» определение неверное: убивали на площади едва ли не постоянно. Конкретно сейчас приговорённого забивали розгами, обыкновенными гибкими прутиками: сменяя друг друга, палачи постепенно рассекали несчастному плоть, добираясь до кости. Не спеша. Со смаком. Смеялись, выпивали, меняли друг друга, предлагали принять участие всем прохожим, и мало кто отказывался.
– Они больны, – мрачно произнёс дотовец. – Их недуг – ненависть и жестокость – неизлечимы.
– Ты – Белый Равнодушный. Тебе приходилось отправлять на смерть тысячи людей.
– Тысячи больных, – поправил Гарика седой.
– Не только.
На миг Визирю показалось, что дотовец его ударит. Но только на миг. Равнодушный понимал, что насилием лишь подтвердит заявление разведчика, и сдержанно, но с необычайным достоинством ответил:
– Я горжусь тем, что делал, комби, и тем, что делает Санитарный Спецназ. Мы никогда и никому не отказываем в помощи. Мы приходим, лечим, теряем врачей… Десятки моих врачей умерли, но не бросили пациентов… Мы спасаем. – Белый пронзительно посмотрел на разведчика. – Но мы не имеем права рисковать, и потому…
– За спинами врачей всегда стоишь ты, – закончил за него Гарик.
– Да.
Начальник Карантинного управления. Единственный, кроме генерала Дота, человек, имеющий право объявить о прекращении эпидемии. Ответственный за смерть такого количества людей, что Арсений Шериф с его маниакальным зверством выглядел на фоне Равнодушного жалким, недостойным упоминания любителем. Спасший такое количество людей, что ему следовало бы поставить памятник из чистого золота.
– Извини меня, – неожиданно произнёс Визирь.
Однако ответ разведчику пришел не от дотовца.
– Он давно перестал обижаться на подобные обвинения.
Грудной, чуть хрипловатый и очень приятный женский голос.
«Неужели?!»
Гарик резко обернулся и замер, поражённый произошедшей с Надирой переменой: исчезла одутловатость, мышцы подтянулись, и лицо, только что «расфокусированное», вдруг задышало жизнью и энергией. Как будто бы из ничего появилась красивая линию губ, безвольный рот стал строгим, а взгляд – осмысленным, уверенным и слегка насмешливым.
– Тебе нужно вколоть антидот. – Равнодушный бросил Визирю шприц и принялся снимать киберпротез. – Если хочешь жить, конечно.
– Сначала ему нужно прийти в себя, – рассмеялась девушка, раскрывая рюкзак. – Кстати, меня зовут Кабира Мата.
– Очень приятно, – промямлил комби.
– Мне тоже, красавчик.
Белый протянул спутнице киберпротез, и Гарик понял две важные вещи. Первая: внешнее устройство в действительности принадлежит девушке, оно село на её правую руку как влитое. Второе: протез нужен Кабире вовсе не потому, что она инвалид, а по той простой причине, что никто на свете, включая самых крепких воинов Цирка Уродов, не мог стрелять из «Толстого Мэга» без дополнительных приспособлений.
А «Толстый Мэг» как раз явился из рюкзака.
Человек, чьим именем пугали детей, привёл в Безнадёгу одну из тех, чьими именами пугали взрослых: перед ошарашенным Визирем стояла полностью экипированная убийца из синдиката «Анархия».
«Белый не оставил мне выбора, но я не в обиде. Он не мог поступить иначе. Он слишком хорошо всё продумал и слишком сильно желал достичь цели. Он извинился, объяснил свои мотивы и свой план, после чего отдал мне Атлас Двузубой Мэри и все радиотаблы, что у него оставались. И снова извинился.
