– Ну а вот вы, пока были в армии, неужели не испытывали неприязни к сослуживцам? – продолжил раскручивать тему доктор, на этот раз подходя к ней с другой стороны. – К их словам и поступкам?
– Еще как! Эти уроды постоянно… – в сердцах, с эмоциями воскликнул Оулле, вспоминая поступки боевых товарищей.
– Во-о-от, – не слишком тактично перебил психотерапевт. – Вы оказались в новом коллективе. Я бы даже сказал, коллективе нового для вас типа. Но вы притираетесь. И это прогресс. Можете не верить, но я-то слышу – вы многое узнали про ваших компаньонов по игре. – Он сделал пару пометок в специальной тетради. – Дайте и им узнать о себе. Постепенно, по чуть-чуть. Расскажите им о службе – гражданским это всегда интересно.
Оулле нахмурился. Он и в этом кабинете говорил о службе лишь в том случае, когда его спрашивали. Дело было даже не в нежелании обсуждать что-то. Служба в массе своей – это монотонное повторение изо дня в день рутинных, малопонятных для невоенных действий. Боевая служба в этом смысле выделялась лишь редкими, но всё такими же непонятными для непосвящённых эпизодами максимального напряжения сил.
– Поймите и их – им не приходилось бывать в Африке, – словно читая его мысли, продолжил доктор. – Это для них далёкий континент, откуда периодически приходят весьма мрачные новости. Предвзятые и необъективные новости.
– Они мне не поверят.
– Нет, наоборот, – не согласился психотерапевт, пускаясь в объяснения: – человеческая психика так устроена, что мы склонны верить именно рассказам других людей, а не энциклопедиям или тем более СМИ. Вам поверят – ручаюсь. – Он поднял руку, словно предупреждая. – Но поверят только в том случае, если вы захотите, чтобы вам поверили.
– Фалайз что-то такое говорил… – припомнил Оулле рефлекторно.
– Вот, умный парень этот, как его там зовут? – как бы невзначай, для протокола уточнил доктор.
– Максим, – попался в ловушку Оулле и сам понял это. – Максим Филатов вроде бы.
– Прогресс – вы знаете имя другого живого человека!
***
– Ну, где в этот раз? – раздражённо спросил Тукан, лениво опираясь на примитивную лопату.
Та и в лучшие свои дни не являлась вершиной лопатостроения. А после того, как ею два часа ковыряли промёрзшую землю, в процессе чего несколько раз погнули острие и сломали черенок, так и вовсе представляла из себя весьма печальное, поучительное зрелище. Наглядное пособие сразу на две темы: что к инструменту надо относиться бережно и почему на нём не стоит, или как в данном случае, не стоило экономить.
– Вот здесь! – указал на землю под собой Фалайз и, как будто спрашивая, добавил. – Я уверен?
– Не знаю, – пожав плечами, ответил крестоносец и уточнил: – а ты как уверен? Как обычно, как в прошлый раз или как-то иначе?
– Там что-то течёт и капает! – подумав немного и прислонив ухо к земле, заявил дикий маг.
– Конечно. Это истекает моё терпение!
На самом деле заканчивалось отнюдь не терпение, а действие половинчатой дозы Вещества, но Тукан предпочитал именовать данное состояние по-своему.
– Нет, это вода! – с несвойственной ему уверенностью возразил дикий маг. – Я почти уверен, что в нормальном количестве!
– И качестве, да? – с намёком уточнил крестоносец.
Одновременно он покосился в сторону трёх предшествующих ям. В поисках воды они обследовали холм, но там оказалось пусто, и спустились почти к самому оврагу. Именно здесь Фалайз уже несколько раз заявлял, что «слышит» воду. Однако ничего дельного, кроме мутных луж на дне довольно глубоких ям, из этих раскопок не выходило.
