Его глаза были голубыми, а личико – красным и сморщенным. Лотта чётко запомнила это, перед тем, как погрузиться в сон без сновидений.
Но, когда малыша принесли покормить, улыбка вдруг застыла на её лице.
– Что такое, дорогая?
– Это не наш сын.
– Что? – поперхнулся Рик.
– Это не наш сын!..
И были слёзы, и был вызов медсестры с успокоительным, осмотр малыша и новые разговоры.
– Шарлотта, родная, тебе показалось…
– Его глаза были голубыми, голубыми!
– Карие глазки, замечательные, как у твоей мамы…
– Нет!
Младенец лежал на руках отца и, некормленый, тихонько плакал. Вдруг задохнувшись, Лотта вспомнила ужас на месте дуба.
– Что? Пупс в крови? – нахмурился Рик после её рассказа.
– Ты должен был увидеть!
– Милая, я прибежал на крик, я видел только тебя. Тебе показа…
– Это всё девчонки! Всё из-за них! Это они, это…
«Феи не простят».
Лотта осеклась. Взгляд её перешёл на младенца – и встретился с таким же внимательным взглядом тёмных глазок.
«Вы поплатитесь».
– Подкидыш фей, – прошептала Лотта, вспомнив детские сказки.
И захохотала в истерике.
***
…Перед выпиской Лотта узнала, что соседи переехали.
– Я думал, ты обрадуешься, – удивлённо сказал Рик, сообщивший эту новость.
Жена бледно улыбнулась ему.
– Да, милый. Это… здорово.
Рик-младший лежал на её руках и спокойно сосал грудь. Он вообще был спокойным: не кричал, не плакал… Медсёстры нарадоваться не могли: «У вас такой сладкий пупсик, миссис Гордон! Просто сказка!»
Сладкий. Сказка.
Лотта заставляла себя улыбаться. Паника прошла, курс успокоительного делал своё дело. Фей не существовало в природе. Но что-то, что-то… что-то заставляло застывать ледяной статуей, когда маленькие влажные губы обхватывали сосок. Как будто это было неправильно.
«Как будто это – Подкидыш фей», – добавил в мозгу непрошенный голос.
По телу Лотты прошла судорога.
«Их нет. Нет!»
Нет – также, как противных девок и окровавленного пупса, что вызвал у неё преждевременные роды. Ни следа крошек от пирогов, карамели и страшного дуба с лентами на ветвях. Нет и нет.
«Всё хорошо, – упрямо повторяла Лотта, зайдя в дом с младенцем на руках. – Всё хорошо».
Но это было не так.
***
В первую же ночь младенец закричал, точно его режут. Подскочив, Лотта включила свет и ринулась к кроватке.
Рик-младший встретил её невозмутимым взглядом.
– Что такое? – зевая, подошёл муж. – Есть хочет?
– Не знаю, – сглотнув, ответила Лотта. При свете ночника сын казался бледнее обычного. Глаза же, наоборот, напоминали тёмные пещеры.
«Или дупла», – подумалось Лотте, и она скорей отмела опасные мысли. Взяв малыша, поднесла его к груди.
– Не хочет? – спустя минуту спросил Рик.
– Нет…
Рика-младшего положили обратно в кроватку. Спустя час, когда родители только заснули, крик-сирена раздался вновь.
И опять – ангельски-безмятежный лик. И снова – нежелание кушать.
– Младенцы… – пробормотал муж, ложась обратно в кровать.
Лотта помедлила. Игра света, или на мизерных губах мелькнула улыбка? За секунду до выключения ночника?..
На третий крик Лотта вызвала врача. И плевать, что за ночной вызов придётся раскошелиться. Доктор осмотрел младенца, одобрительно сообщил, что тот здоровее всех, и уехал с чувством выполненного долга.
…Лотта лежала без сна до самого утра. И чувствовала, как младенец в кроватке неотрывно смотрит в её сторону.
***
Рика отправили в командировку. Эта новость прозвучала громом среди ясного неба, и от лица Лотты отлила краска.
