Вернемся к вам, отлетевшему по моей просьбе к краю Вселенной и вставшему в позицию демиурга. У вас есть человечки, вы хотите, чтобы они выжили, чтобы ячейка-планета не осталась пуста, чтобы их «Славься!» звучало безотказно, звонко и чисто. Что бы вы сделали на месте Природы? Какой Закон вы бы им дали?
Скорее всего, вы бы отрегулировали процесс их, человечков, воспроизводства относительно имеющихся у них ресурсов. Прежде всего, еды и пространства камеры. Более того, вы бы следили за их видовым разнообразием, плюрализмом популяции, поскольку именно многообразие создает устойчивость в изменяющихся обстоятельствах. Вы бы стимулировали развитие и совершенствование популяции через создание новых адаптивных свойств путем скрещивания особей. Природа делает то же самое и именно того же самого желает своим маленьким человечкам, то есть нам!
Вероятно, скрепя сердце, вы бы с высоты наблюдали процесс естественного выбывания неконкурентоспособных обитателей ячейки. Как в старом анекдоте про собаковода, у которого родилась тройня. Пришел к нему другой собаковод, долго наблюдал за детьми, а потом и говорит: «Ну, вот этого бы я оставил, а этих двух утопил». Природа порой жестоко топит нас, как некачественных щенят. Целыми семьями, а если верить истории, то и целыми народами.
В этот момент Скептик, персонаж моей книги «Живое общение», соскочил с книжной полки и возмущенно забегал по моему кабинету. С самого начала главы он выглядывал из книги, бегал вдоль книжной полки, ядовито подсмеивался, вертел в руках свою дорогую пишущую ручку и, присаживаясь, время от времени, дергал тощей ногой. Как только я дошла до «утопления», он не выдержал и сухим треснутым голосом с надрывом непонятого интеллектуала закричал: «И причем же тут семейное счастье? Процессы мироздания сложны, не до конца изучены, чем вы, Юлия, пользуетесь, и никакого отношения к счастью, как к комплексу самоощущений развитой личности, не имеют. И вообще…», – тут он осекся и ошарашено посмотрел за мою спину.
Его спугнула Старуха. В этот момент она тихо вошла в дверь моего кабинета и, увидев Скептика, опустила глаза, а потом и голову. Она стояла, молча, недвижимо, и не шелохнулась, даже когда он, выбегая и размахивая руками, задел ее своей легкой кистью. Когда затих звук захлопнутой им двери, она подняла на меня свои бездонные глаза и резко, весело рассмеялась.
Мы сели пить чай с моченой морошкой.
Космос, Природа внутри каждого из нас, и семья – это маленький космос. Счастье возможно лишь тогда, когда космические пространства, от Вселенной до нашего тела, (планета, государство – это тоже космос) как матрешки, подходят одно к другому, входят друг в друга, повторяя линии и смыслы. Только и всего! Хотим мы этого или нет, признаем ли мы это, гоним ли мы от себя эту мысль, но мы остаемся детьми Природы и подчиняемся ее законам. Если мы сопротивляемся им, то кто-то гибнет в борьбе, либо мы, либо Природа. В любом случае, Природа внутри нас, а это приводит к тому, что мы перестаем быть собой.
Ведьма, чувствуя ход моих мыслей, суживает глаза, внимательно глядя на меня, и накрывает морошку своей сухой ладонью. Я, успокаивая, глажу ее по руке. Это не про меня.
Природа – матрешка гибкая, большая и разная, в нее хорошо укладываются самые разные матрешки поменьше: и беленькие, и черненькие, и мягкие, и жесткие, и всякие другие. Но при этом в ней есть и некий принцип, закон, который они должны не просто принять, а иметь в себе, в качестве закона своей организации. Мне трудно его сформулировать, но для меня он приблизительно звучит как «живи и дай жить другим»…
