Я вскочил со стула, махнул на прощание всем рукой и быстро зашагал к лифтам. Сверху донесся шум падающей мебели, предостерегающие крики и снова зычный рык Ганса:
– Михась, быстрее! Гоблины поперли! На тебе, сука!.. На еще!.. На!!
Я плюнул на приличия и побежал к лифтам со всех ног.
В ложу пробрался с большим трудом – в дверном проеме и вокруг него стояло не меньше десятка официантов, и все они смотрели вперед, туда, где в полумраке шла невидимая мне битва темных и светлых сил.
Мне пришлось отпихнуть в сторону одного из окаменевших официантов, и тогда я смог добраться до стола, вокруг которого держал оборону Ганс. На него наскакивали сразу двое охранников, а еще один охранник лежал возле барьера и надсадным, высоким до визга голосом вызывал по рации полицию, свободной рукой прижимая кровоточащую рану на лбу.
Первым делом я забрал у пострадавшего рацию и отменил вызов, нажав на красную кнопку.
– Не слышу, «Дятел», что у вас там. Высылаем наряд или что? – раздраженно прохрипел в рации абонент.
Я нажал на кнопку «ответ».
– У нас все нормально. Сами разобрались. Вызов отменяем,– заявил я и, услышав облегченное «понял», снова нажал на красную кнопку.
Ганс наконец заметил меня и встал возле стола, выставив вперед кулаки с зажатыми там вилками – по две вилки на кулак.
Охранники тоже остановились, встав ко мне вполоборота. Потом один из них, нервно поглядывая в сторону Ганса, быстро повернулся ко мне и сказал:
– Это ваш человек? Он что, сумасшедший?! Прикажите ему остановиться.
Я подошел к Гансу поближе и взглянул на его уши. Уши тряслись мелким бесом, а не крупными неровными скачками, и я с облегчением понял, что он просто серьезно расстроен. Было бы хуже, если бы это была «белая горячка» – нечто подобное в исполнении Ганса я уже однажды видел на полигоне. Но спятивший Ганс ведет себя по-другому – он не останавливается, пока не разгромит все, что видит, и не уложит наземь всех, кто стоят.
– Ганс, все нормально!
Я шагнул к нему еще ближе и осторожно потянул одну из вилок к себе.
Ганс покачал головой.
– Михась, они уперли нашу водку! Прикинь, я просыпаюсь, а эти чмошники наш стол дербанят!
Крупные капли пота покрыли всю физиономию Ганса, он начал вытираться салфетками со стола, с некоторым недоумением глядя по сторонам, и наконец позволил мне забрать у него вилки.
Я отвел Ганса к дивану и усадил там. Охранники все еще стояли в ложе, потирая кисти рук, и я сказал им:
– Все в порядке. Принесите счет.
От пола отлепился третий охранник, тяжело встал и, хромая, подошел ко мне, кривя толстые губы в злобной гримасе.
– Счет? Просто счет? Типа, три водки, два кофе и один дебош, да? Он мне голову пробил! Вы думаете, всех купили, так все можно? Да?!
Со лба снова закапала кровь, но охранник не стал вытирать ее, чтобы всем было видно, как сильно он пострадал.
Один из охранников взял его за плечо.
– Андрей, успокойся. Все уладим. Пошли, тебя перевязать надо. Все уладим.
Пострадавший успокоился на удивление быстро, и они, все трое, вышли, ничего не сказав нам на прощание.
В ложе тут же с деловым жужжанием запорхали официанты, восстанавливая поруганный интерьер и сервировку стола.
Потом появился неожиданно веселый метрдотель все с той же застенчивой девушкой-зайцем за спиной.
– Михаил Дмитриевич,– обратился он ко мне.– Все ли в порядке? Может быть, врача для вашего друга?
Я подумал, что пара санитаров тут бы точно не помешала, но вслух попросил лишь счет.
