Короче, друзья были смущены. Но надо было знать Марека, он от смущения становился ещё более развязным:
– Ну что дорогой друг? – официально спросил он Илью. – Пойдём, пожалуй, подкрепимся. И бодро направился к раздаче. Делать было нечего, не стоять же одному под перекрёстными взглядами, и Илья устремился за ним. Директор стеной встал у них на пути:
– Почему молодые люди, опаздываем? Почему э... без штанов?
Сражённый таким напором нравственности, теснимый директором Марек не нашёл, что ответить кроме, как задать откровенно хамский, встречный вопрос:
– А вы почему без волос? – сказано было тихо, но все услышали.
Илья краем глаза заметил, как Анюта прыснула в ладошку и отвернулась. В окошке показалась любопытная физиономия поварихи. Директор покосился на них, лысина у него начала темнеть. В столовой нависла предгрозовая тишина, даже ложки казалось, стали стучать тише. "Сейчас выпрут" - подумал Илья. Но ничего подобного не случилось, воспользовавшись возникшей паузой, Марек ловко обогнул директора, и, схватив поднос, уже приплясывал перед раздачей, а Анюта, которая очевидно была на их стороне, принялась выставлять полагающиеся им чашки с первым и вторым.
– Если подобное повторится, в следующий раз останетесь без обеда! – рявкнул ему вслед директор. Но инициатива уже ушла из его рук. Не обращая больше на него внимания, Марек, гримасничая и остря по поводу здешних патриархальных порядков, в конце концов, Анюту рассмешил, правда, при этом, увлёкшись, чуть не опрокинул себе на трусы тарелку с горячим супом.
– Вот видишь? – говорил он после, обжигаясь, заглатывая тушёную картошку – самое главное? произвести впечатление! И мы его произвели.
– По-моему, глупое впечатление.
– Не важно! – возбуждённо продолжал Марек, яростно тыxf вилкой в котлету. – Надо, чтобы женщина тебя заметила. А впечатление, какое оно; плохое, хорошее, глупое... Хорошее, конечно лучше, но и глупое тоже сойдёт.
– Но ведь впечатление оставил ты, а не я, – продолжал сомневаться Илья.
– Опять не важно. Ты был со мной. В данном случае я представляю тебя. А то, что глупое, так это даже хорошо, вали всё на меня, дескать, дурачок, что с него взять. Свое мнение о тебе она составит потом, вот тут ты и постарайся, прояви себя героем. Я, конечно, и тут тебе бы мог помочь, но ты ведь не захочешь, а? – он, на секунду оторвавшись от котлеты, взглянул на Илью. – По глазам вижу, что не захочешь. Ну и ладно. По мне, так она тоща, как из Бухенвальда и к тому же слишком длинна, куда мне такую. Это тебе, ты вон, какой лось. Что ты таких тощих любишь? Нет, – продолжил он, снова взявшись за котлету, – не в моём она вкусе. Хотя сиськи, ничего.
– А тебе, – сказал ему Илья, допивая компот, – никто её кушать и не предлагает, харчись побыстрее своей котлетой, да болтай поменьше. Одни, мы тут уже сидим. Кстати, – вдруг вспомнил он – чем мы сегодня вечером, закусывать будем, деятель, опять коркой, что ли занюхивать?
– Не боись, – покровительственным тоном отвечал Марек. – Она, – последовал выразительный тычок кружкой с остатками компота в сторону раздачи, – будет закусывать сегодня с нами. Этих котлет, тебе сто штук принесёт.
В окошко выглянула толстая повариха.
– Долго ишо ждать вас, господа хорошие?
– Она что ли? – усмехнулся Илья.
– Дурак! – спокойно возразил Марек. – Идём мать, идём. Айн секунд! – и одним глотком допив компот, сгрёб пустые чашки. – Пошли, что ли развивать инициативу, май диа миа френд?
