Попробуй кто, приди в мой сад,
Взгляни в мой черный, узкий взгляд,
Сгоришь в моем саду!
Я вся – весна! Я вся – в огне!
А. Блок
Есть такие женщины, от одного взгляда на которых ты начинаешь таять. Таешь ты от их невероятной жизненной силы и какой-то магической харизмы, исходящих из самых глубин их первозданной сути. Они живут не логикой, а по наитию. Будто заглядывают в космический портал, находящийся где-то внутри них. Они обладают чутьем и стойкостью. Они нежные и одновременно дерзкие. Они могут добиться чего угодно – и в то же время очень уязвимы, хотя заметить это не так-то просто. Элла была из этой породы женщин.
Родилась она в Мурманске в, пожалуй, обычной русской семье. Отец работал на электростанции, а после смены пил до потери сознания. Мать боялась его бросить из-за детей, которых каждые несколько лет становилось все больше, пока супруги наконец не превратились в гордых родителей пятерых и государство не выделило семейству крупную субсидию на жилье. Элла была старшей. Поэтому ей доставались не только пьяные побои отца, но и забота о младших сестрах и брате. Мать чаще всего была либо беременной, либо кормящей – и полноценно взялась за семью, только когда старшая дочь уже вошла в подростковый возраст.
Это позволило Элле наконец заняться своей жизнью. Обретя свободу, девушка быстро поняла, чего хочет. Как-то по телевизору она видела выступление ансамбля «Березка». Ее заворожили парящие над сценой красавицы, но еще больше ее потрясло интервью их художественного руководителя. То, с какой теплотой отзывалась о своих подопечных эта взрослая, солидная женщина, как она гордилась ими, выглядело невиданным откровением, выходило за привычную систему координат. Поэтому, как только Элла высвободилась из-под гнета наваленных на нее обязанностей, она отправилась в местный Дом творчества, где сразу же записалась в секцию народного танца.
Танцы же были верным другом и чем-то вроде психотерапевта. Поскольку ни отцу, ни матери она даже заикнуться не могла о том, что ее что-то не устраивает в той «прекрасной» жизни, которую они ей дали, то всю свою боль и ярость она отбивала пятками на уроках чечетки, которые она со временем тоже стала посещать. Элла жила этими встречами. Танцевальные классы стали ее вторым домом, а руководитель, пожилая дама старой закалки, была добрейшим человеком и на голом энтузиазме отдавала всю себя девочкам, кроме нее, никому по-настоящему не интересным.
Однако к одиннадцатому классу перед Эллой встал насущный вопрос: как зарабатывать на жизнь? Да, занятия танцами и выступления в региональных Домах культуры давали ей неподдельное чувство счастья, но необходимость обеспечивать себя постепенно стала перевешивать. Девушка покинула танцевальный коллектив и устроилась в самый престижный клуб Мурманска танцовщицей гоу-гоу. В конце концов, каждый выживает как может.
Чем лучше у Эллы получалось танцевать на новой для нее сцене, тем чаще она прогуливала школу. Классная руководительница ругалась на юную Иду Рубинштейн, но понимала, что жаловаться родителям тут бесполезно. Конечно, школу бросать эта нимфа не планировала, понимая, что бумажка об окончании пригодится, однако иллюзий о прикладной пользе школьного образования она не питала. Как, впрочем, не испытывала и особой к нему тяги. А вот от танцев прикладная польза была. И еще какая! Помимо того, что девушка впервые в жизни начала нормально одеваться на свои кровно заработанные, ее заметила на одном из выступлений организатор конкурса красоты «Мисс Мурманск».
