Ему одному я доверил свои самые сокровенные чувства, рассказал о Клаве, соседке и однокласснице, в которую влюбился. Я боялся, что она когда-нибудь догадается о моих чувствах. Я даже показал Володе маленькую фотографию Клавы, которую случайно нашёл в выброшенной школьной стенгазете и храню, как самую ценную реликвию. Когда нас заперли в сарае в Харькове перед отправкой, я начал писать для неё стихотворение, надеясь передать его через маму, если она придёт. Я прочитал это стихотворение Володе по памяти.
Прощай! О, Клава дорогая,
Друг школьной юности моей.
Тебе пишу я, уезжая
В Германию на много дней.
Я помню школьные веселья
И многое из школьных дней.
Взаимны наши одолженья
Храню я в памяти своей.
Ты помнишь робкое свиданье?
Если его так можно звать.
Но я тогда свои признанья… Пустяк!
Не время вспоминать.
С тех пор ушло так много дней,
Так всё вокруг переменилось,
Но чувство с каждым днём нежней,
К тебе доныне сохранилось.
Жора Белецкий немного ниже меня ростом и на два года старше. Его лицо интеллигентно, а волосы слегка волнистые. Жора поражает своей образованностью, независимым мышлением и безжалостной логикой. Он всегда старается доказать своё превосходство в любом разговоре и совершенно не умеет признавать свою неправоту. Но за его грамотность и дружелюбное отношение ко мне я не замечаю этой надменности и готов слушать его сколько угодно. Меня не смущает его поучительный тон – я готов учиться в любой форме.
У многих его стремление учить вызывает раздражение, но даже они признают, что Жора отлично разбирается в событиях и людях. Однако его отказ признавать авторитеты иногда кажется чем-то вроде позёрства.
Жора работает у немецкого мастера по прозвищу Беспалый – так мы его назвали, потому что у него на правой руке нет трёх пальцев. Жора управляет небольшим мостовым краном, когда нужно перегружать песок из вагонов в их отделение, которое готовит смеси для литейного цеха.
Однажды, во время перерыва, я забрался в кабину крана к Жоре, и он прочитал мне настоящую лекцию об истории еврейского народа. Когда я спросил, откуда он знает всё это так подробно, Жора открылся мне: он еврей. Я был поражён. Во-первых, он совсем не похож на еврея, а во-вторых, трудно было представить, что еврей стал бы искать убежище в таком месте, как это.
Вскоре Жора рассказал свой секрет и Володе, и Павлу, и Мише. Он показал семейную фотографию, которая чудом уцелела. Мы все единогласно высказали мнение, что хранить её очень опасно. На фотографии была типичная еврейская семья. Мы предложили спрятать её или, ещё лучше, уничтожить, но Жора наотрез отказался. Это его единственная память, и он не расстанется с ней, даже если это будет стоить ему жизни.
Павлик «Портос» Домбровский
По вечерам, после ужина, происходят самые интересные беседы между Сигизмундом и Павликом Домбровским из ленинградцев. С Володей мы обычно сидим рядом, молча слушаем, а на следующий день, пока идём на работу и обратно, вспоминаем и обсуждаем услышанное.
Павлик – любимец всех. Он на три года старше меня, высокого роста, крепкий, с искренними наивными глазами, жизнерадостный и до удивительного доверчивый. В нём сочетаются детская простота и благородство настоящего рыцаря. Его наивность вызывает у всех улыбку. Стоит ему попытаться схитрить – и его сразу «разоблачают,» на что он только смеётся вместе со всеми.
