Записки новообращенного. Мысли 1996—2002 гг. - страница 45

Всё происходило подспудно, пугающе мощно и основательно. Но я ничему не пугался, я знал, что так должно быть, потому что я долго готовился к этому.

В эту первую встречу мы были ещё чужими друг другу. Эта корочка отчуждения потом быстро отлупилась и лёд чудесно, необъяснимо быстро растаял. Потом уже я само собой, естественно вёл себя с ней как со своей половиной или, если говорить по-земному, как со своей будущей женой. И она отзывалась на каждое моё движение, на каждый мой зов. Иногда мы начинали разговаривать, копаться друг в друге и просто дивились тому, какие же мы разные. Но это были две половины одного и того же, и когда разговор прекращался, души наши снова тянулись и сливались друг с другом.

Ясно было, что началось что-то большое и совершенно новое, началось неторопливо, основательно и, я бы сказал, фундаментально. А поскольку всё это было так серьёзно и органично, думать было не о чем. Это была жизнь, тихая, плавная и размеренная, и её нужно было проживать.

Я пытаюсь войти в Православие. Новые духовные токи объемлют меня. Со мной совершается множество странных, завораживающих, невозможных совпадений. Во мне всё кипит. Всё абсолютно иррационально. Раньше я иррационально не мог туда идти, теперь иррационально почувствовал, что могу. Меня сводят с новыми людьми, в самых неожиданных местах. Гигантское место сейчас во мне занимает Александр Мень. Что-то происходит. Я ощущаю странные вещи.

В Достоевском очень много нежного и трогательного добра, он размягчает душу и озаряет её тёплым сердечным светом.

Люди, в большинстве своём, живут в страшной тьме, но иллюзорная пелена застилает их глаза, и они не видят тьму. Они только изредка её предощущают: в скуке, в страхе смерти… Но некоторым, избранным, пелена приоткрывается. Она даже может лопнуть перед ними, и вот она, тьма и бездна, ужас и мрак, пустота и бессмыслица – перед ними, и в ужасе они не могут больше ни о чём думать, всё то, что раньше их завлекало, превращается перед ними в ничто, и они начинают звать на помощь, метаться и искать Спасения. «Ищите, и обрящете; стучите, и отворят вам». Воистину это так. «Доказать нельзя, убедиться же возможно» – так обстоят дела с высшей реальностью.

Каждый из нас сам выбирает тот мир, в котором он будет жить. Если ты никогда и действенно не будешь смиряться с жизненным мраком, то ты избежишь мрака; всё изменится: и обстоятельства, и люди, окружающие тебя, и атмосфера вокруг тебя. Но твоё смирение с тем, с чем нельзя смиряться, будет означать твой выбор. <…>

И твоя жизнь, и твоя душа, и твоя судьба находятся в твоих руках, и как ты с ними распорядишься, такими они и будут. Никакой необходимости не существует, есть только враги внутри нас самих, которых мы всегда можем выгнать из себя. И вот три кита дурного бытия, удерживающие человека во тьме и завлекающие его туда: страх, секс и гордыня. (Сюда можно было бы прибавить лень, но лень – это тоже страх, страх перед страданием, связанным с напряжением и усилием.) В них лежат истоки всякой человеческой несвободы, но на самом деле это дым и больше ничего. Нечего бояться; нечего вожделеть, кроме Бога и Его вечного Царствия; нечем гордиться. Дух человеческий нерушим (ибо коренится в Боге). Всё, что нужно человеку, обретается в нём самом, а потом уже внутреннее является как внешнее, и счастье в том, чтобы отдавать, а не получать. И мы дети Божии в его ладонях, мы сосуды его духа, мы инструменты в его руках. Всё наше – Его, а всё Его – наше (насколько можем вместить). Суть человека – это его связь с Богом. Другой человек – это продолжение нас самих, поэтому все его достоинства – это и наши достоинства. Сострадание и сорадование обнаруживают уже в этой действительности подлинную суть вещей. Я, например, неотделим от тебя, а ты – от меня. И так у нас с каждым из людей, просто кто-то ближе к нам в этом поверхностном бытии, и мы чувствуем лучше свою связь именно с ним. Поэтому вражда между людьми – безумие, обида и оскорбление – абсурд, холод и нелюбовь – ложь. Поэтому люди не расстаются друг с другом, и истинная любовь не знает привязанности. Привязывает страсть, которая есть подмена любви. Тогда один человек чего-то хочет и даже требует от другого, и если тот, другой, не даёт (потому что не может дать), «любовь» легко превращается в ненависть, и так проявляется её истинная природа. Всё отравляется горечью и желчью… В то время как настоящая любовь хочет отдавать и делает это абсолютно бескорыстно, с великой радостью. Любовь сорадуется и сострадает, и самая большая награда для неё – светлая радость любимого существа, открытие для него света и счастья.