– На премьерном показе в Саутгемптоне.
– Какого фильма?
– Нового выпуска «Звездных войн», – отвечает Джон и немедленно меняет тему: – Не можешь же ты всерьез думать, будто я в этом как-то замешан?
– Я ничего не «думаю». Я собираю факты. А это твое алиби можно подтвердить? И как?
– Показ был громким. Я зарегистрировался. Там были камеры наблюдения. И много гостей, с которыми я общался.
– Позвони организаторам, – приказываю я. – Попроси их отправить записи с камер и показания свидетелей Эндрю.
– Это действительно необходимо?
– Да, – говорю я. – Прими это, и давай поскорей с этим разделаемся.
Хватаюсь за дверь, чтобы войти в закусочную, но останавливаюсь.
– Хотя нет, не надо. Мне нужно знать, кто еще был на показе. Я сама с ними свяжусь.
Не дожидаясь ответа, захожу в закусочную, где на табличке написано: ПОДОЖДИТЕ, ПОКА ВАС НЕ УСАДЯТ. Я не жду, пока меня усадят. Направляюсь прямиком к угловой кабинке, в которой сидела утром, и сажусь, прислонившись спиной к стене, чтобы хорошо видеть дверь.
Официантка Роуз, латиноамериканка лет шестидесяти с небольшим, которая сегодня уже обслуживала меня, возвращается ко мне, явно довольная тем, что я оставила просто-таки несусветные чаевые. Можно подумать, что абсолютно все в этом городе готовы подбросить обслуживающему персоналу немного бабла, но, к сожалению, большинство местных богачей славятся редкостной прижимистостью.
– Еще кофе или желаете что-нибудь поесть?
– Кофе, – говорю я. – Возьму чего-нибудь жирненького, когда подъедет моя подруга.
– Кофе с жирненьким, – смеется она. – Звучит заманчиво.
– Настоятельно рекомендую, – заверяю я ее с совершенно серьезным видом, несмотря на ее веселое хихиканье, и она отходит.
Покалывающее ощущение, что за мной наблюдают, вынуждает меня поднять взгляд на столик слева от меня, через проход. Там сидит, уставившись на меня, Александра Харрис, симпатичная брюнетка и помощница окружного прокурора. А еще она моя бывшая лучшая подруга, хотя «бывшая» – это не по ее инициативе. Ее просто постигла та же участь, что и моего наставника: болезнь под названием «слишком много знаю, слишком много видела», которую она подхватила, оказавшись со мной в тот вечер.
Тянусь за своим кофе, но так и не беру его. И внезапно – помимо своей воли – возвращаюсь в прошлое.
– «Кровавую Мэри», – говорю я бармену.
– Нет уж, – возражает Александра, хватая меня за руку и глядя на мужчину, который только что принял мой заказ. – Самую дорогую бутылку шампанского, которая у вас только найдется! – Она поворачивается ко мне. – Сегодня ведь твой день рождения.
– День рождения у меня завтра.
– А сегодня вечером ты моя. – Выражение ее лица смягчается. – Я знаю, что ты обычно праздновала свой день рождения с мамой, а потеряла ее всего два года назад. Нам нужно чем-то занять тебя.
– Мы и вправду праздновали его вместе, – говорю я. Грудь у меня сжимается, мой смех печален. – Отец обычно вручал мне какой-нибудь дорогой подарок и отправлял восвояси, а она устраивала настоящий праздник, и неважно, сколько мне было лет. Шоколадный торт… Кофе… Поход по магазинам… Я с нетерпением ждала этого каждый год.
– О боже… Мне приходилось иметь дело с твоим отцом. Надеюсь, что Кейн более склонен к проявлению чувств, чем он.
– Да все более склонны к проявлению чувств, чем мой отец, – говорю я. – Наверное, это из-за того, что он так долго проработал в правоохранительных органах. Не столько здесь в качестве начальника полиции, сколько в полиции Нью-Йорка. Это огрубило его.
