Запретный Дворец - страница 62

– Да, но это будет не то, – настаивал Сорин. В его голосе проклюнулся намёк на печаль. – Это будет… они не научатся принимать правду и прощать чужие ошибки. Всё, что они будут уметь, – это закрывать глаза на прошлое, чтобы не страдать в настоящем.

– Разве это не хорошо? – спросила Шари. – Не давать прошлому мешать жизни в настоящем?

– Нет, – вдруг сказала Рилга. От её голоса настроение в комнате стало тише. – Сорин прав. Милосердная Исаара. Её жизнь была полна ошибок, сплошное противоречие на каждом шагу. Она говорит нам учиться на промахах, своих и чужих. Принимать их.

Она посмотрела на Менри, беспомощно ожидающую, какое решение они примут. Рилга что-то искала в её глазах и, найдя это, удовлетворённо кивнула.

– Милосердная Исаара не хотела бы, чтобы из-за ошибки, даже такой тяжёлой, целую расу, которой она покровительствует, считали чудовищами. Будет лучше, если мы расскажем.

– Неужели это так страшно? – пролепетала Менри. Она отодвинулась от Рилги и уже сама не знала, хочется ей знать правду или нет.

На вопрос не ответил никто. Сорин поднялся с дивана, в хвосте держа нож, в одной руке – почти готовую статуэтку, а другой придерживая край рубахи, чтобы не просыпать опилки на пол. Он пересел за стол и, стараясь продолжить своё занятие, устроился боком, так что скамья оказалась у него между ног. Рилга оценила его попытки оставить как можно меньше следов от своей деятельности.

– Сорок лет назад началась небольшая научная кампания, руководством которой были некоторые учёные из Верхнего мира, – начал Сорин. – Специалисты-генетики заинтересовались структурой генов раттов. Они хотели понять причину того, что мы неуязвимы к большинству ядов. Было много медицинского оборудования, финансирование, работа проводилась тщательно. Но результатов не было.

– Учёные не могут принять то, что заложено природой, не отыскав научной для этого подоплёки, – высказалась Рилга. – И фраза «на то воля богов» для них не больше, чем детский лепет. Лучше бы они хоть иногда обращались к вере.

– Лучше бы они обратились к вере в тот раз, – тихо согласилась с ней Шари.

– Эксперименты шли, но безуспешно. Финансирование сокращалось, однако учёные не сдавались. Они приглашали всё больше и больше раттов. Что-то… пошло не так. Опыты перестали быть такими безопасными, каким должны были быть изначально. Гераны жаждали узнать причину нашей невосприимчивости к ядам, чтобы суметь создать универсальное противоядие.

– Они зашли слишком далеко, – грустно сказала Рилга. – Мудрый Дарис, как они могли пойти на такое.

– Что? – не понимала Менри. – Что такое произошло? Что пошло не так?

– Они перешли к радикальным мерам. Начали похищать раттов для проведения исследований, – сглотнув ком в горле, продолжал Сорин. – Обманом заманивали тех, кому нужны были деньги, приглашали раттов из деревень, обещая им гражданство в Верхнем мире и безбедную жизнь. Играли на амбициях и мечтах о лучшей доле. Вместо этого раттов запирали в лабораториях, ставя на них эксперименты и чуть ли не пытая их в надежде добиться результатов.

– О, Дарис, – в глазах Менри показались слёзы. Шари приблизилась к ней и приобняла за плечи, которые начали дрожать.

– То, что происходило, тщательно скрывалось. Я не знаю, было ли известно Совету Девяти, правительству Верхнего мира, но на все требования и рапорты они обещали начать расследование и на этом останавливались. Они тянули и тянули время, я просто не могу понять, неужели они действительно защищали этих учёных?!