– Возможно, – уклончиво ответила моя бабушка.
– Ага! – тут же окрылился Эрик и сделал полушаг-полупрыжок навстречу нимфам, вынудив их попятится назад. – Я знал! Знал, что теперь – единственная ваша надежда, вернее даже не только ваша, но единственная надежда всех четырёх королевств – это я! И посему завладеть Посохом – это теперь первейшая…
– Каролина, скажи мне, что ты этого не сделала?! – потребовала бабушка, перебив дракона на полуслове, мрачно сверля меня взглядом.
– Чего? – невинно поинтересовалась я, хотя я прекрасно поняла о чём меня спрашивают.
– Ты ведь не позволяла Плюмо на нём писать? – спросила королева Дриад.
На лицах бабушки и Эитне было написано столь сильное беспокойство, что я спасовала и залебезила: – Нннну-ууууу я не то, чтобы позволила…
– Нет, она не позволила, – неожиданно поддержал меня белый дракон, и я даже успела на него удивленно-благодарно взглянуть… Наивная! – Она натравила на меня пушистика и под пытками вынудила согласиться на тату! – ехидно продолжил он.
– Я не знала, что этого не стоило делать, – выдвинула я аргумент в свою защиту.
– Ты не зна-ала, что пытать людей нехорошо-о?! – хохотнул дракон. – Бабушка Флоретта, это кто ж её такой воспитал, а?!
– Тебя никто не пытал, Плюмо тебя просто щекотал! – огрызнулась я.
– Сколько раз? – сквозь зубы поинтересовалась бабушка.
– Многократно! – заявил дракон. – До колик в животе, печени и почках защекотал!
– Каро, сколько раз Плюмо использовал его в качестве холста для своих художеств? – повторила она, отчётливо и зловеще чеканя каждое слово, проигнорировав дракона.
– Трижды, – потупившись в пол, отчиталась я. – Но в третий раз у меня просто не было выбора. Он умирал и…
– Дамы, ОН здесь! – перебил меня дракон. – И он, уверяю вас, в полном порядке. Более того, он никогда ещё не чувствовал себя настолько всемогущим и всесильным!
– Я собиралась сразу же, как только доберусь до Брокилона, поговорить о… – я замялась, подбирая слова, – о его возросшем безрассудстве с деревом-матерью, – кивнула я на дракона, продолжая оправдываться. – Я надеялась, что она подскажет мне как можно обратить этот процесс.
– Какой ещё процесс? – отрывисто поинтересовался дракон, в его голосе явно прозвучала обеспокоенность.
– Утраты здравомыслия, – тщательно, подобрав выражение, дабы пощадить его чувства, ответила я.
– А-ааах, ты об этом! – широко зевнул белый дракон. – Опять и снова! Слушай, ну достала же уже! Каро, ты не понимаешь, ПОТОМУ что трусливой нимфе героя-дракона – не понять! И посему тема – исчерпана! – и он опять широко зевнул, продемонстрировав свою огромную пасть во всей её зубасто-смертоносной красе.
– Нет, не исчерпана! – упрямо возразила я. – Потому что… – я запнулась, пытаясь придумать аргумент повесомее, но не придумала ничего лучше, кроме как обратиться за поддержкой к старой нимфе: – Скажи ему, ты, бабушка!
– Боюсь, что мне нечего ему сказать, Каро, потому что магического средства, которое обратило бы, как ты тут выразилась, процесс утраты им благоразумия, нет, – пожала она плечами. – Или, по крайней мере, я о нём не знаю…
– Ты возможно и не знаешь, но дерево-мать… – не отступала я. Эрик снова демонстративно зевнул, пропев при этом: – Ууу-таа-мииии-ла! И положив голову на лапы, закрыл глаза.
– Дерева-матери больше нет, Каролина, – тихим печальным голосом произнесла Королева Дриад. – Оно сгорело…
– Что-о? – обомлела я, прижав руки к груди. – Но как? Как оно могло сгореть? – лепетала я, совершенно не понимая, как подобное могло произойти.
