А молодой человек кивнул небрежно, что должно было означать приветствие и хмыкнул, глядя на накрытый стол.
– Так, празднуете? И что мы празднуем? И начали без меня. – попенял он, глядя в основном на Фиону, а затем обратился к Грише, – А наш менестрель, как всегда, сочиняет лабуду про таинственные замки, знойные пустыни и эльфов в ирландских долинах. О чем речь сейчас?
Петра вновь пришедший как будто не замечал, и делал это намеренно, низводя его до уровня пустого места. Петя решил, что ни навязываться на знакомство, ни бороться за внимание этого типа он не будет – много чести! Неужели он и есть тот самый пресловутый барон, о котором упомянула хозяйка? Если так, то плохо же его выучили в свое время хорошим манерам!
Гриша же поспешил продолжить декламацию:
– «А жезл в руке его украшен поскромнее:
Глаз Гора -сила, власть – карбункул голубой,
А на щите его цветные скарабеи-
Шпинель и аметист в оправе золотой.
Но грустен его лик – ведь было предсказанье,
Что разольется Нил, коварен и бурлив,
Затопит он поля, дома, дороги, зданья,
И вековая власть падет Стовратных Фив.
И не спасет его великое богатство,
Манящий злата блеск, волшебный блеск камней.
Погибнет фараон, едва вкусивший власти.
Неужто был он прав, казненный чародей?»
Гриша вопросительно посмотрел на вновь прибывшего, словно ждал его оценки, но молодой человек молчал, а девушки не решались высказаться прежде него.
– Ну как, Николаша? – не выдержала Фиона.
А Николаша, не спрашивая разрешения, соорудил себе бутерброд с салом и схватил пальцами скользкий соленый огурец из миски.
– Вообще-то положено опоздавшим наливать штрафную, – заявил он и откусил большой кусок от ржаной ароматной горбушки.
– Кто это? – вполголоса спросил Петр у одной из медичек, кажется, у Мани.
– Коля. – одними губами пролепетала она.
– А кто он, этот Коля? – голос Петра прозвучал громче – так, что его услышали все.
– Коля-то? – дурашливо переспросил новенький. – Барон Николай – Вольдемар Фридерикс младший.
Он повернулся и уставился на Петра с плохо скрываемым изумлением, словно подала голос козявка или таракан.
Петра не испугали ни регалии «Николаши», ни его сверлящие взоры.
– Ну, что теперь, Ваша Светлость? Нам пасть на колени или как? А, может, все-таки выпьем и познакомимся? Волею судьбы я занимаю комнату рядом с Вашей. – заявил он и разлил по стаканам остатки наливки.
Они выпили, не чокаясь.
– Меня зовут Петр. Петр Силин. В будущем инженер-путеец, а пока студент. А кто Вы, кроме того, что родились бароном?
Глаза Николая из сверлящих сделались колючими, словно репейник.
– А я не учусь, я дурака валяю, – с вызовом произнес он.
Возможно, он полагал, что Петр бросит реплику насчет папиных денег, или еще что-нибудь занудное и поучающее, и тогда он прицепится к этому парню, который с первого момента раздражал его по неизвестной причине, однако Петр спокойно предложил:
– Вот и хорошо. Завтра проводишь меня на кафедру.
Ужин продолжился. Барон неопределенно пожал плечами и приступил к еде. Некоторое время царило молчание, прерванное недовольной репликой поэта Гриши:
– А о моих стихах так никто ничего и не сказал.
