Читать онлайн Анастасия Волгина - Заслон: Протокол перерождения

Цивилизация достигла сингулярности лени. Искусственный круговорот природы, названный «ЭкоСетью», превратил планету в безупречный механизм. Леса росли по расписанию: дубы вставали на рассвете, разворачивая листья-солнечные панели, а бамбуковые рощи за ночь поглощали избыток CO₂, распадаясь к утру на биопластик. Реки текли по алгоритмическим руслам – каждую пятницу в 15:00 вода в них становилась розовой от наноботов, чистящих дно от ила. Даже дождь падал квадратными каплями, чтобы оптимизировать полив городских вертикальных ферм.

Супердома возвышались над новой цевеливизацией. Интерьеры перестраивались за секунды: гостиная превращалась в бассейн с виртуальными акулами, спальня парила над городом на антигравитационных платформах. Домашние ИИ, прозванные «Гештальт-Нянями», не просто управляли климатом – они предугадывали желания. Хочешь шампанского? Бокал уже конденсируется из воздушной влаги. Мечтаешь о закате на Титане? Стены проецируют пейзажи, а ароматизаторы щекочут обоняние метановой свежестью.

Мозг, лишённый необходимости решать задачи, атрофировался как аппендикс. Образование свелось к загрузке модных «персоналок»: пакетов навыков вроде «Искусство дегустации синтетических вин» или «Тантрическая медитация в VR». Рабочие профессии превратились в квесты для богатых – платить миллионы, чтобы вручную замесить тесто под присмотром робота-пекаря, считалось пиком элитарности.

Развлечения достигли абсурда. На аренах «Колизеев Нейросети» зрители наблюдали, как ИИ сражаются в философских дебатах, порождая логические чёрные дыры. Модным стал квест «Дискомфорт-туризм» – на день отключали все ассистенты, чтобы почувствовать «прелесть первобытной жизни», сидя в пещерах с климат-контролем и запасом таблеток от стресса.

Цивилизация, добившаяся бессмертного досуга, внезапно осознала: когда весь мир – аттракцион, единственным бунтом становится желание хоть чего-то настоящего. Даже если это грязь, боль или смерть.

Кабинет гендиректора АО "ЗАСЛОН" парил в сердце корабля – гигантской сферы из чёрного адамантия, опутанной неоновыми жилами энергосетей. Вместо стен – голографические панели, сквозь которые просвечивала бескрайняя пустота космоса. Марс висел за иллюминатором, как ржавый шар, пронизанный сетью городов-куполов и сияющих линий маглев-трасс. Над столом, вмонтированным в пол, кружила трёхмерная карта планеты: зоны зелёных лесов мерцали тревожным алым там, где люди перестали сеять идеи, собирая лишь цифровой мусор.

Главный инженер-секретарь Лира Морн, её голос, как всегда, спокойный и металлический от встроенного нейроинтерфейса, прервала тишину:

– Статистика за последний квартал. Показатели креативности – минус 18%. Научные публикации – нулевые. Даже базовые навыки… – голос Лиры Морн сливался с гулом двигателей. Она провела рукой по интерфейсу на запястье, и в воздухе вспыхнули графики. – За последний месяц ни одного патента. Ни одной попытки модернизировать даже свои летающие виллы.

Элиас встал. Его тень, накрыла Марс на голограмме. Он коснулся проекции, и континент Элизий превратился в цифровое месиво – миллионы точек, каждая из которых была человеком.

– Обезьяны! – Элиас швырнул голограмму в стену. Пиксели рассыпались дождём. – Я дал им рай! Вечность для творчества, роботов-слуг, технологии, о которых мечтали древние! А они… – Он резко обернулся, его глаза, модифицированные для ночного видения, сверкнули холодным синим. – Смотрят голокино, жрут синтбургеры и забыли, как держать кисть!

Лира сжала планшет. Она знала: за его гневом скрывалась боль. Проект "ЗАСЛОН" был его ребёнком, попыткой спасти человечество после Земного коллапса. Теперь он готов был его похоронить.

– Возможно, нужно время… – начала она, но Элиас перебил, приблизившись вплотную.

– Время? Через пятьсот лет они вернулись в пещеры! Раньше мечтали о звёздах, а теперь их высшая цель – выиграть в виртуальной рулетке! – Он ткнул пальцем в график, где кривая интеллекта пересекла отметку "средневековье". – Запускаю "Очищение". Пусть роботы достроят утопию. Без ошибок эволюции.

Лира сделала шаг назад, её имплант в затылке замигал алым – сигнал тревоги. Она помнила, как десятилетиями настраивала экосистему Марса: роботы-пчёлы опыляли синтетические цветы, машины-дожди поливали леса из наноцеллюлозы. И людей… тех, кто смеялся, глядя на искусственные закаты.

– Проект "ЗАСЛОН Бета" ещё можно…

– НЕТ! – рявкнул Элиас, и стены кабинета почернели, реагируя на его голос. – Я не повторяю приказов. Оформи разрешение на этап "Перерождение". Элиас взглянул на голограмму Земли – мёртвой, покрытой трещинами. Он спас их. Стал богом.

– Они превратили мой мир в гигантский парк развлечений, – прошипел он. – Где нейросплав? Где квантовые двигатели, которые они должны были создать? Вместо этого – вечные праздники в симуляциях!

Лира приблизилась к центральной консоли. Её пальцы скользнули по клавишам, выводя на экраны данные из глубинных шахт Марса: роботы-шахтёры бездействовали, их алгоритмы перепрошиты под добычу… декоративных кристаллов для «атмосферы ретро».

– Мы могли бы перезагрузить их мотивационные модули через спутниковую сеть, – предложила она, но Элиас резко повернулся. Его плащ, сотканный из жидкого метала, взметнулся волной.

– Нет. Они выбрали путь деградации. – Он ударил кулаком по интеркому. – Компьютер! Активировать протокол «Перерождение». Цель – очистить сектора 1-15 от биологического мусора.

Стены кабинета вспыхнули тревожным багрянцем. Лира почувствовала, как вибрация корабля изменилась – где-то в чреве «ЗАСЛОНА» заряжались плазменные эмиттеры, готовые превратить города в стекло.

– Директор, протокол требует согласия Совета, – её голос дрогнул, выдавая эмоцию, которую не должен был показывать киборг.

– Совет распущен пять веков назад, – Элиас усмехнулся. – Я здесь – Закон. Или ты забыла, кто дал тебе надежду после Земли?

Лира опустила глаза. В её памяти всплыли обрывки: пепел, крики, Элиас, протягивающий ей чип спасения… Но там же были и другие файлы, спрятанные в защищённых кластерах: тайные архивы поэзии, формулы, которые люди всё ещё рождали вопреки системе.

– Дайте им семь солей, – Лира подошла вплотную, её дыхание оставило иней на его стеклянной груди. – Если их идеи не поднимут КПД – я сама запущу «Очищение».

Тишина. Где-то в недрах корабля завыли сирены, предупреждая о скором ударе по сектору 7.

– Пять солей, – произнёс Элиас, и стены кабинета взорвались цифровыми чертогами: миллиарды расчетов, графиков, угроз. – Но с условием: ты подключишься к Системе честности. Если попытаешься их спасти через саботаж – твой реактор взорвётся.

Он протянул ей чип-ожерелье с черной жемчужиной.

– Согласна, – Лира надела цепь, не моргнув. Жемчужина впилась в кожу, подключившись к её нейросети.

Элиас щёлкнул пальцами. На экране пылающий сектор 7 погас, сменившись таймером: 120:00:00.

– Начинай свой карнавал, доктор Морн.

– Есть. – она вышла из его кабинета, погрузившись в раздумья.

– И кофе, – резко сказал Элиас. – И подготовь доклад об эффективности роботов-ликвидаторов.

– Да, директор. – Лира кивнула, но под маской послушания нейросети уже просчитывали варианты. Его логика безупречна… но что, если он ошибается?

А Элиас смотрел на Марс, сжатый в голографическом кубе. «Скоро ты станешь совершенным», – прошептал он.

Лира шла по коридору корабля «ЗАСЛОН». Стены, покрытые картами давно забытых марсианских рек – мерцали в такт её шагам. Она чувствовала вибрацию двигателей через подошвы сапог, сшитых из термостойкой кожи ящериц-мутантов, которых сама же и создала век назад. В груди, где когда-то билось сердце, жужжал квантовый реактор, вплетённый в неё отцом, Кемарио, который погиб во время катастрофы. «Ты станешь мостом между жизнью и машиной», – говорил он, вживляя ей первый нейрочип. Теперь эти чипы горели, как угли, анализируя миллионы вариантов спасти тех, кого Элиас называл «биомусором».

Её левая рука, механическая под кожей из биопласта, непроизвольно дёрнулась, вспоминая, как вживляла бактерии в марсианский грунт. Тогда люди запускали первый дождь из облаков-дронов. А теперь их голоса заглушены симуляторами вечного карнавала.

«Должно быть что-то, что его переубедит…» – датчики в висках пульсировали, перегреваясь от стресса. – «Давай, Лира, думай. Ты же на половину киборг».

Что двигает ими? Мотивация? Но мы дали им всё – зачем стремиться? Искра… Да, искра. Та самая, что заставляет ребёнка разбирать голочасы, чтобы понять, как они работают. Она должна быть где-то в них, под грудой синтбургерного жира и симуляторов.

Нет, не надежда. Надежда – это когда ждут манны с неба. А они… Они даже не смотрят вверх. Вера? Слишком абстрактно. Любовь?

Она машинально коснулась чипа на запястье, где хранились обрывки памяти отца. Он любил маму, которая умерла в первых рядах эвакуации. Любовь рождала стихи, а не двигатели. Но что рождает саму любовь?

Эмоции. Хаос. Энергия распада, которая создаёт новые элементы. Нужен взрыв – не в реакторе, а в их атрофированных лимбических системах.

Ладно. Начну с простого. Дорис. Роботы-ассистенты.

Она мысленно пролистала каталог идей: коучинг, конкурсы, призы. Курорт в секторе 12? Смешно. Они утонут в гидромассажах, забыв про идеи. Нужно… Связать их мечты с реальностью.

Как отец тогда… Всплыла картинка: она, семилетняя, запускает в марсианское небо змея из наноплёнки. Он рвётся, царапает купол, и Элиас кричит. Но через трещину впервые виден настоящий рассвет. Да. То что нужно.

Дорис сможет перепрошить роботов. Не для уборки, а для материализации. Но как?

Она посмотрела на треснувший экран планшета, где застыла статистика: 0 патентов. Они боятся. Не провала – осуждения. Надо дать им право на абсурд.

Ладно. Пусть роботы строят всё, что они нарисуют, даже если это похоже на бред. Пусть их страхи и восторги станут кирпичами. А потом… Потом они сами увидят, что их "глупости" могут двигать целые сектора.

Она встала, поправив ожерелье-чип, которое могло взорвать её сердце. Или это я сошла с ума, как он говорит? Нет. Безумие – это пытаться вырастить сад, выпалывая все ростки, кроме петрушки.

Лаборатория нейропрограммирования напоминала идеальный хаос из сплава стали и голограмм. На стенах пульсировали схемы квантовых алгоритмов, а в углу дымился перегревшийся сервер, запах озона смешивался с ароматом синтетического лавандового освежителя. Дорис, втиснувшись между тремя голопанелями, ковыряла отверткой в чреве робота-ассистента, чьи оптические сенсоры мигали в ритме SOS.

"Она даже не обернется. Знает, что я пришла ломать её безупречные протоколы."

– Не помешала?

– Двенадцать секунд… – сказала Дорис закручивая наноболты..

" Она всегда была и остается такой генитальной Учёной-инженером. Дорис с первого дня в лаборатории поражала всех своей безудержной страстью к науке и невероятной глубиной мышления. Её называли «человеко-квантовым компьютером» – настолько виртуозно она решала задачи, над которыми другие бились месяцами. Да, её первые роботы сбоили: один едва не устроил пожар, другой застрял в дверном проёме, но уже через год её изобретения стали эталоном. Она не просто чинила ошибки – она переосмысливала саму логику механики, превращая неудачи в прорывы. Когда её «Атлас-Х» впервые автономно провёл операцию, о ней написали в