На стальном треугольнике утюга ножницами она пыталась нацарапать слово «гад». Но буквы не писались, острые линии в нужном месте не заканчивались, появлялся лабиринт углов. Она злилась, что рука в точности воспроизводила ее мироощущение – лабиринт, где каждый поворот – тупик. Темно и страшно. Она собрала его вещи в коробку и заклеила скотчем. Когда стемнеет, она вынесет ее на помойку.
«Помой-ка!» В четвертый раз за один холодный зимний день она принимала душ, пытаясь смыть его последние прикосновения с тела и души. Обжигая грудь мелкими острыми струйками воды, она прокручивала в памяти недавний диалог.
Поверх заклеенной коробки с мужскими вещами она бросила искалеченный утюг, его подарок на Восьмое марта. Вещей больше нет, остатки его следов на ковре съел пылесос. Запах! Запах задержался, но морозный воздух из распахнутого окна уничтожит его за несколько минут. Останутся мысли, воспоминания. С этим она тоже справится.
– Неужели ты не понимала, что последние три года мы жили, как соседи… Доброе утро, спокойной ночи, вот чистая рубашка…
– Соседи рубашек не стирают… – протестовала она.
Он злился, ходил по комнате, размахивая руками.
– Твоя лень и меня поработила… Вспомни, раньше мы все время куда-то ходили, ездили, не стояли на месте… Чтобы я мог целый вечер просидеть перед телевизором?! Ты отбивала всякую охоту от активной жизни. Ты на себя посмотри – в свадебное платье тебя же колотушкой не запихнешь…
Четыре года назад она выпорхнула от врача с чувством любви и восторга к доброму миру. На втором году их совместной жизни она подарит ему ребенка.
– Ты с ума сошла?! На носу гос. экзамены, диплом, сто рублей стипендия, мы живем на обедах твоей мамы… Да ни ты! Ни я не готовы стать родителями!
Он уговаривал, что надо подождать, свою жизнь наладить… говорил, говорил, говорил. Сердце сжималось в крошечный пульсирующий орех. Вдыхаемый воздух превращал легкие в мутный плавающий в слезах пузырь. Слова мужа казались чужими. Голос, всегда ласкавший чувствительный слух, больно резал отточенным металлом. Чудовищные фразы. Ей казалось, что говорит нездоровый человек. Сквозь слипшиеся ресницы она видела его спокойное лицо, открывающийся рот. Она желала очнуться от кошмара, не верить. Она проплакала всю ночь, но твердо решила, ребенок будет жить. Через сутки сильнейшее кровотечение, внезапно начавшееся и закончившееся потерей.
Постепенно жизнь наладилась. Но гормональные таблетки и оставшийся в организме стресс потихоньку делали свое бесхитростное дело, замораживая ее желания и чувства. Ей стало нравиться одиночество, кулинарные излишества и тишина.
«Каждая личность в своем развитии проходит кризисы. Кризис – это поворотный пункт, это переход на более высокую ступень развития. О детских кризисах знают все, но мало кто задумывается, что и взрослый человек проходит кризисную перестройку. Просто взрослые кризисы во временном промежутке индивидуальны. Сейчас ты впала в спячку, но этап кокона пройдет, ты превратишься в капустницу или павлиний глаз, тебе выбирать, и полетишь на волю к новым достижениям. И хорошо, что твой никчемный муж бросил тебя на кризисном этапе, а не позже. Когда выбрасываешь хлам, освобождается пространство», – утешала оптимистичная подруга.
