– Ну, прости, Бога ради. Кто ж мог знать!
Венесуэльский Хосе принимал живейшее участие в обсуждении, объясняя, какой громкий был взрыв: «Бу-у-ум!». Ему вторили чилийцы, размахивая руками и повторяя: «Бу-у-ум!! Бу-у-ум!!!».
– No pasaran! – твердо сказал Максим, и иностранцы в ответ что-то восторженно залопотали.
Он на всякий случай повторил «No pasaran!» и пошел осматривать местность вокруг воронок, оставленных бомбами. Глазастый Сашка обнаружил неподалеку бурые пятна, похожие на засохшую кровь. Кровавые следы вели к границе леса и тянулись по полю. Выходило, что один из диверсантов стал жертвой собственного взрывного устройства – отсюда его хромота и ночной крик. За свое открытие Сашка был пожалован порцией сгущенки, от которой гордо отказался, заявив: «Что я, младенец?!».
– Тогда давайте я съем, – предложил Федя, что тут же и сделал. Сашка проводил сгущенку тоскливым взглядом, но промолчал.
Максимовы дозорные – Борис и Олег – старались не попадаться ему на глаза. Однако голод пересилил, и на завтрак они явились. Вокруг них образовалось пустое пространство: никто не хотел сидеть рядом. Борис ел с аппетитом и, кажется, ничего не замечал. Олег откровенно страдал.
Славка задумчиво высказался:
– Ну и гады эти черные! Запугать хотят. Мол, как заснешь – мы к тебе с бомбочкой.
– И на ней подорвемся, – завершил картину Максим.
– С такими дозорными и сами подорвутся, и нас расчехвостят, – не сдавался Славка.
Разговор принимал нехороший оборот: паниковать и поносить друг друга – последнее дело. Максим решил проявить великодушие. Подошел к провинившимся, сказал, как ему казалось, отеческим тоном:
– Ну что, будете в следующий раз внимательнее караулить? Заболтались, что ли? Или заснули?
– Ни минуты не спали! – заверил его экологический активист. – Не понимаю, как могли их проворонить!
– Скверно получилось, – признал Борис. – Отвлеклись. Погрязли в учении каббалы и теории анархизма. Я предположил, что между ними существует сходство на глубинном уровне…
– Давай сейчас об этом не будем, – прервал его Максим. – Просто решим, что больше такое не повторится.
– Конечно, нет! – радостно откликнулся Олег.
На этом инцидент был исчерпан. Пошли разговоры, обсуждение причиненного ущерба. Кто-то похвастался:
– От моих штанов вовсе ничего не осталось! Одни клочья.
– Хорошо тебе: зашивать не надо, – позавидовал Слава.
– Куртка новенькая была, джинсовая, – сетовал Серега. – Сносу ей не было. Лет пять не снимал, а вот решил типа постирать – и на тебе!
Можно было не сомневаться, что у Анны Михайловны припрятано запасное обмундирование. И действительно, с первой же попытки удалось выпросить у нее несколько комплектов для тех, чья одежда пришла в полную негодность. Феде и тут не повезло: на его размер ничего не нашлось.
– А нечего было таким здоровым вырастать, – назидательно сказал Слава. – Нормального роста надо быть, как все.
Федя беззлобно послал его матом и спрятал остатки рубашки, собираясь, вероятно, заняться ее реставрацией в другой раз.
Окончательную точку в этой истории поставил воевода, объявив:
– Чтоб отныне на дозоре один воин смотрел в ночные погляделки без перерыва! – Имелся в виду прибор ночного видения. – А коли Вася проследит какое небрежение, так я нерадивца самолично плетью оприходую.
