– И что нас там ждет? – полюбопытствовал Максим.
– Это вроде спишь и сны видишь. А что те приснится – то по грехам твоим дается и по вере твоей.
– По вере? Здорово! – обрадовался Максим. – Я тогда, пожалуй, поверю в мусульманский рай с большеглазыми гуриями.
– Веруй себе на здравие. Но коли неправедно жил, то твои гурии во снах твоих такое с тобой сотворят, что и помыслить страшно.
– А православному лучшие сны снятся?
– По делам его. Веруешь во Христа и пресвятую Богородицу – привидятся те Христос и Богородица. А примут они тя али извергнут – это уж смотря как ты жизнь свою прожил.
– А тем, кто ни во что не верит, и сниться ничего не будет? И грешить можно при жизни, сколько душе угодно?
– Коли много грешил, то кошмары тя будут мучить ужасные. Такая жуть, что наяву не придумаешь. И будет те сниться, что Бог, коего нету, над тобой глумится, а ты и оправдаться не можешь, поелику Его нету и оправдываться не перед кем.
– Выходит, рай и ад – это всего лишь разные сны?
– Почитай так, коли по-простому объяснять. А во всей глуби те не понять, доколе время не пришло. Вот преставишься – тады познаешь. Как сказано: memento mori4.
Очень хотелось спросить, что снилось самому Григорию, но Максим не решился. Уже и без того собеседник держался напряженно. Видимо, воспоминания о потусторонних снах были не слишком приятны. А может, говорить об этом не полагалось. Мало ли, какие табу существуют в высших сферах! И то сказать, далековато ушли от разбора спортивной тренировки.
* * *
Ох уж, эти занятия в спортзале! Короткие команды инструктора: «вперед!», «назад!», «батман!», «держи дистанцию!». Укоряющее: «не чувствуешь оружия!», «не владеешь соединением!». На полевых учениях было веселее. Броски в атаку с нестройными воплями и беспорядочным размахиванием мечами. Внезапные перестроения, организация круговой обороны. Короткая передышка, снова атака.
Воскрешенных, помимо Отрепьева, Максим покамест не видел и мало что о них знал. Как-то раз спросил:
– Скажи, в нашем войске только те, кто как бы из рая?
– Это с чего? Кто блаженны сны видит, просыпаться не станет. Воскрешенные – они из тех, кому всякое снится: то хорошее, то непотребное, то вовсе вздорное. Коли по-вашему называть, так это чистилище.
– Значит, у нас ни одного святого? – вздохнул Максим.
– Почему нет? Над конницей Архистратига верховенствует Егорий Победоносец. Да и Дева обещалась из своей Галлии к нему в отряд прибыть, коли Антихрист на Руси объявится. И другие святые есть.
– Но как же так? Святые в раю должны быть.
Самозванец терпеливо объяснил:
– Кого живые святым почитают, то покойным без интересу. А что до Жанны и Егория, так они воины. Не могут блаженны сны сниться тому, на ком кровь есть.
Максим огорчился: получалось, Антихрист в выигрыше – он-то мог набирать свою армию из ада, а там, конечно, от желающих воскреснуть отбоя нет. Но опять вышла ошибка. Самозванец объяснил, что обитателей ада Черный Рыцарь не жаловал: кто в прежней жизни нагадил, может и в новой напакостить.
– А в войско просились, это всенепременно. Хоть бы к кому пойти жаждали, да мало кого из них взяли.
Выяснилось, что обе армии отказали Герострату, Малюте Скуратову, Джеку Потрошителю, Гитлеру. Сталина Черный Рыцарь отверг сразу, а Архистратиг долго сомневался. Однако в конце концов и он счел за лучшее обойтись без генералиссимуса, измученного снами о том, как его убивают ледорубом, пытают в подвалах Лубянки, морят голодом в украинском селе, гноят на Колыме.
