Эта осень, была поистине золотой. Погода не скупилась на щедрое и всё ещё тёплое солнце. Заливая волшебными красками прекрасные улочки Парижа.
Допивая свой кофе, Селин пыталась вспомнить их последний поцелуй. Силилась. Но память будто вычеркнула этот момент из воспоминаний.
Селин направилась для прогулки на набережную Орсэ.
Картина, что предстала её глазам, была поистине невероятной. Сена, поблёскивающая и подмигивающая осеннему солнцу. Дети, восторженно собирающие опавшие листья. И деревья.
Стоявшие облачённые в желто-красные наряды, как сказочные.
Легкий ветерок, играючи закружил листву под ногами. Создал прекрасный золотой листопад. Селин улыбнулась. И подставила лицо солнцу и этому золотому листопаду.
Как вдруг, всего один листочек. Быстро и нежно коснулся губ Селин. А затем умчался, продолжая свой осенний танец.
– Вот он, мой идеальный осенний поцелуй – зелёные глаза Селин, заискрились счастьем.
Агония. Полностью поглотила его тело. Джон метался по прокуренному дому. Кровь стучала в висках. Он сжимал кулаки, пока напряжение не переходило в бессилие. Элен, его прекрасная жена. Все его мысли были лишь о ней. Схватив со стола бутылку виски, сделал глоток. Напиток обжог раздражённое от крика горло и дурманящим теплом опустился ниже.
Ворот рубашки словно свинцовый ошейник сдавил шею. Джон рванул дорогую ткань, пуговицы лёгким звяканьем посыпались на пол. Легче не стало. Жилы на лбу проступили и превратились в смертоносные объемные сосуды. В груди всё клокотало. Сердце стучало с бешеной скоростью. Он снова схватил бутылку. На этот раз глоток был ощутимо долгим. Его тело оцепенело. Миг.
Его челюсть сжалась, до ужаса, до скрежета зубов, что отдавало громом в разъярённом сознании.
Он попытался кричать. Не вышло. Он осел. Лицо налилось и стало пунцовым, дыхание спёрло. Сидя на коленях, Джон пытался выдавить из себя рык. Его фиолетовые губы разжались. Потекла слюна. Дыхание было прерывистым, как у загнанного зверя. Одним рывком он вскочил на ноги и что есть силы ударил здоровенным мужским кулаком по стеклянному столу.
– Аааааааааааааааааа – его челюсть разомкнулась, давая свободу неистовому рёву.
Джон встал. Его правая рука была в клочья изрезана. Кровь. Такая тёплая и живая. Он смотрел как она струится от локтя к запястью, ощущая кожей мощь её движения. Он не чувствовал боли.
Его затрясло. Ноги вибрировали словно жили своей жизнью. Живот содрогался от рыданий. По лицу текли такие горячие слёзы. Грудь застыла, пытаясь вобрать в себя как можно больше воздуха.
Последнее, что звучало в его голове:
– Мы сделали всё что смогли, к сожалению, ваша жена скончалась. Водитель сбившей её тоже погиб.
Свинцовые веки медленно опускались, погружая во тьму. Силы покинули измученно тело.
– Встали – классный руководитель залетела в класс – Что вы орёте как ошалелые, стоит на пять минут задержаться и стыда за вас не оберёшься – Сели – всё также звучит её монолог.
– А ты постой.
Алёнка сжалась. Ей снова предстоит пережить это испытание.
– Деньги на ремонт принесла? – вопрошает Нина Григорьевна.
– Нет – еле слышно мямлит Алёнка.
– Что в голове пусто, как в ведре? Совсем дэбилка да? Деньги на ремонт неделю несёт. Села.
Еле слышно Алёнка опустилась на стул, под томные взгляды одноклассников.
– Дневник на стол в конце урока и чтоб глаза мои тебя не видели – отчеканил учитель.
