– Господи, как же я сразу-то не поняла! Мне ведь его ещё и готовить!
Вольф схватился за голову:
– Безумие! Безумие!!! Говорить об этом… вот так… всерьёз!..
– Я человек подневольный… Если прикажут, то ведь придётся мне его приготовить…
Рейнальдо подошёл к жене, стал внушительно говорить ей:
– Шура, в этом нет ничего такого, ну, мясо и мясо.
Услышав это, Натали повернулась к двери:
– Гай, подожди! Я с тобой! Я подвезу тебя на вокзал.
– Что значит, ничего такого?! – Шура оттолкнула Рейнальдо. – Это ж человек! Его ж разделать надо! Мясо нарезать, отбить! Нашпиговать, маслом обмазать…
– Меня сейчас вырвет! – Оливия в самом деле побледнела.
– А сама ты куда? – спросил Гай у матери.
– Сперва ещё разморозить, – подсказал Рейнальдо Шуре.
– Ужас! – согласилась та.
– Переночую в гостинице! – сказала Натали. – Здесь… душно… как будто этот дом… уже горит…
– Разные прихоти хозяина мы выполняли, сама говорила. Выполним и эту, последнюю. Я помогу.
Вольф у кресла теребил жену:
– Лиза, вставай! Мы уходим!
– Много чего я терпела в эти годы, – Шура раскачивалась из стороны в сторону. – Но подать к столу родного брата… это как-то слишком…
Алексей и Мария не дошли до двери, Гай обернулся резко, Вольф застыл с Лизиным рукавом в пальцах.
– Что? – Гай забыл о своей презрительно-надменной маске, в глазах появился интерес.
– Шура, у вас разум помутился от всего этого? – Оливия с опаской глянула на Иржи, который, как и Гай, азартно смотрел на повариху. – Что значит, «родного брата»?
– Шура, ты что?.. – шепнул ей Рейнальдо на ухо.
– Хватит, Нальдо! Я давно хотела во всём признаться… Тяжело ведь жить вот так… Но Фридрих Андрей запрещал… Всё спрашивал, неужели нам с Нальдо плохо живётся?..
– Шура, не надо…
– Придите лучше на исповедь, дочь моя… – Алексей поднял руку, чтобы перекрестить, но Шура только отмахнулась:
– Какая я тебе дочь? Я тётка твоя! Я тебя по заднице сколько раз шлёпала?
– Надо же! – Иржи хищно облизнулся. – И по этой священной заднице кто-то шлёпал!
– Значит, правда, – Оливия смотрела на Шуру по-новому. – Вы сестра?
– Да, госпожа Оливия. Господин Фридрих Андрей, – мой родной брат.
– Ты знала? – спросил у матери Алексей. Она мотнула головой.
– Никто не знал, – Шура достала огромный платок, вытерла глаза.
– Подождите-подождите! – Натали нахмурилась, припоминая. – Я помню, как нанимала вас на работу, Шура. Фридрих Андрей привёл вас, сказал, что вы его какая-то дальняя родственница, вам нужна помощь…
– Ну, да. Мы решили, что не надо говорить правду. Так мне будет легче работать.
– Нет, постойте! Я припоминаю. Фридрих Андрей говорил, что вы – дочь первой жены его отца от первого брака.
– Мама была единственный раз замужем. И папа тоже был женат единственный раз.
– Фридрих Андрей сказал правду! – Иржи смеялся в голос. – Его родная сестра и есть дочь первой жены отца…
– Да, – Вольф согласился со смехом Иржи. – Забавная шутка, – но сам при этом остался серьёзен.
– Шура! – Натали требовала ответа. – Как же так получилось, что вы стали служанкой в доме собственного брата?
– Так уж сложилась жизнь. Андрюша спас меня… от позора…
Иржи подошёл к Гаю и, так как был сильно ниже, шепнул ему в ухо, привстав на цыпочки:
– Сам в холодильнике, кукла – в гробу, а скелет, как и положено – в шкафу.
Гай стоял не шелохнувшись. Он смотрел на преображающуюся Шуру во все глаза, боясь пропустить хоть слово из того, что она говорила.
