Завещаю вам жизнь - страница 24

Зейц опустился в кресло, скрестил руки на животе.

– Где доказательства? – спросил он. – Чем вы это докажете?

Граве покачал головой:

– Эти доказательства можете добыть только вы, господин группенфюрер.

– Каким образом, черт возьми?!

– Вам известно, что делала Инга Штраух в промежутке между июнем и декабрем сорок первого года? – спросил Граве. – Где и как она жила в период с декабря по май? Что делала после?

Группенфюрера раздражал этот дотошный майор, воображавший о себе бог весть что. Но к словам Граве следовало прислушаться, и Зейц понял это.

– Что мне даст знание поступков Штраух? – спросил он как можно спокойнее.

Граве кашлянул, аккуратно вытер губы платком.

– Разведчик, потерявший связь, всегда проявляет признаки беспокойства, – сказал Граве. – Это подтверждено всей практикой разведывательной службы. Вы это знаете, господин группенфюрер.

– Дальше.

– Если рация, замолчавшая в мае, принадлежала Инге Штраух, то в период от июня сорок первого до января сорок второго Инга Штраух должна была делать попытки установить связь. То же самое она должна была делать после мая нынешнего года. В эти периоды ее поведение могло стать необычным. Штраух наверняка утрачивала обычную осторожность.

Зейц поправил пряжку широкого ремня.

– Допустим, – сказал он. – Допустим, что мы выясним какие-то перемены в образе жизни Штраух в названные вами промежутки времени. Но что это добавит к уже известному? Мы же не сомневаемся, что она принадлежала к советским разведчикам?

– Нет, не сомневаемся, – согласился Граве. – Однако, проследив поступки Штраух в это время, узнав, с кем именно она встречалась, мы можем напасть на любопытные следы, господин группенфюрер.

– Боюсь, что не нападем, – с иронией сказал Зейц. – Я уже говорил вам, что ничего подозрительного за Штраух не обнаружено.

– Хорошо, – сказал Граве. – И все же надо подсказать следователю, где можно сбить Штраух. Это первое. А второе… Скажите, господин группенфюрер, нельзя ли узнать, какие лица были арестованы в конце апреля или в начале мая в Берлине? Не имелись ли среди них люди, в какой-либо степени причастные к радиоделу?

– Вы надеетесь таким образом найти радиста Штраух? – усмехнулся Зейц. – По-моему, это наивно, господин майор. Я удовлетворю ваше любопытство, отдам приказ проверить майские аресты. Но если бы тогда схватили хоть одного радиста, все советские разведчики уже давно сидели бы за решеткой или болтались на виселице!

– Справедливо, – сказал Граве. – Но схватить могли не радиста, а просто какое-либо подозрительное лицо, которое в действительности было радистом Штраух.

Зейц шумно вздохнул.

– На нашей работе нетрудно заболеть манией преследования, – сказал он. – Не обижайтесь, господин майор. Происходит такое, что и впрямь с ума сойдешь… У вас все?

– Нет, – сказал Граве. – Я уполномочен передать просьбу командования абвера. Мы просим держать нас в курсе расследования дела Штраух. Со своей стороны, мы готовы оказать следствию всю возможную помощь.

– Хорошо.

– Это не все, господин группенфюрер. Мы просим держать нас в курсе радиоигры, ведущейся от имени «Аргуса» и Лаубе.

– Соответствующее распоряжение уже дано.

– Благодарю. Последнее. Командование абвера предполагает, что Москва сделает попытку забросить к Лаубе и Штраух новых связных. В том случае, конечно, если вы решите временно прекратить работу от имени Генриха Лаубе. По мнению командования абвера, это было бы самым разумным.