Листрейд первым приблизился к берлоге и в задумчивости застыл. Медведь – это вам не заяц и даже не волк. Полицейские тем временем докатили до берлоги Черепыха, прислонили к корням дерева и теперь стояли, обмахиваясь лапами.
Листрейд все медлил.
Мы с Шерлоком Заем и Лисье подошли к инспектору и уставились в проем, обрамленный толстыми корнями дуба и заполненный густой непроглядной чернотой. Из берлоги доносились странные тягучие чавкающие звуки, которые мне никак не удавалось распознать.
– В чем заминка, Листрейд? – полушепотом осведомился Шерлок Зай.
– Да вот, пытаюсь разработать стратегию. – Инспектор задумчиво растопырил когти на правой лапе.
– Мне кажется, фактор внезапности будет нам на лапу, – предположил Шерлок Зай. – Если мы всей толпой кинемся в берлогу, как можно сильнее шумя, медведя может обуять страх, и мы его скрутим.
– Вы уверены, коллега, что его обуяет именно страх? – уточнил Листрейд. – А не слепая ярость, например?
– Он преступник. – Шерлок Зай ткнул чубуком трубки в сторону берлоги. – А преступник все время находится в страхе перед внезапным разоблачением.
– Возможно, вы правы, – вздохнул Листрейд и поправил пояс с прицепленной к нему дубиной, которой почему-то предпочитал не пользоваться.
Наконец он решился, и, набрав полную грудь воздуха, с громким воплем ринулся в широкий лаз. Мы с Лисье и Шерлоком Заем побежали за ним, но нас опередили двое волков, проскочивших под самым нашим носом.
Лаз с крутым уклоном мгновенно выбросил нас на плотно утоптанный пол внушительной по размерам берлоги, освещенной двумя кривыми, в потеках самодельными свечами. Мы поспешно вскочили, и все, кроме меня, бросились к Топтопычу, возившемуся с большой бочкой в дальнем темном углу. Я резонно решил не встревать в драку – толку от меня, сами понимаете.
Заслышав рычание, вырывавшееся одновременно из пяти глоток разом и усиливаемое сводом берлоги, медведь вздрогнул, резко обернулся на шум и сжался в комок. Потом вдруг рванулся вбок, пытаясь обогнуть спешащих к нему размахивающих лапами зверей. Возможно, зрелище на самом деле было устрашающим и оттого прибавляло медведю прыти, но скрыться косолапому не удалось. Он случайно зацепил задней лапой бочку, с которой возился до того и, как выяснилось позже, оказавшейся аппаратом для выжимки меда. Мед тягучей струей хлынул из бочки, лапы Топтопыча разъехались в стороны, и он прилип к полу. И тут волки, а за ними и Лисье с инспектором, навалились на косолапого.
Завязалась драка. Брызги меда и клочья шерсти летели во все стороны. Медведь, рыча, безуспешно пытался стряхнуть с себя полицейских, Шерлока Зая и кипящего жаждой мести Лисье. Но движения медведя сковывал пролившийся мед, да и нападавшие все время липли к свалявшейся шкуре Топтопыча. На медведя градом сыпались удары, полицейские висли на его задних лапах, остальные драли когтями густую шерсть и пребольно впивались ими в кожу.
Но в какой-то момент Топтопычу удалось скинуть с себя полицейских, Листрейда и Шерлока Зая. Он перевернулся на бок, распихал нападавших задними лапами, вскочил с пола и бросился к выходу. Лисье продолжал висеть на медведе, вцепившись в него мертвой хваткой. Я же, широко расставив крылья, смело преградил Топтопычу дорогу. Но медведь, похоже, даже не заметил препятствия в моем лице, и меня снесло в сторону. Однако сбежать Топтопычу не удалось.
Как выяснилось несколько позже, от оглушительного медвежьего рева и топота, от которого сотрясались стены и пол берлоги, Черепых, прислоненный нижней частью панциря к корню дуба и позабытый всеми в пылу сражения, вдруг начал сползать по корню в сторону лаза и наконец покатился на ребре под уклон, все ускоряясь.
