Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы - страница 10
Что струями полудня сквозит,
На ковре замурудном пасется
Молчаливое стадо изид.
Их нагие тела загорели,
Загорел и под елью пастух.
Был и больше, и жарче свирели
Озириса цветок, что потух.
Но никто не узнает об этом,
Ни пастух, ни коровы его.
Лишь с быком, одиноким поэтом,
Тайну делит свою естество.
«Пугает Пан голубоглазый…»
Пугает Пан голубоглазый,
Вечерние болотца, вас.
И небо в панике – не вазы,
А звездные осколки ваз.
И уголь месяца рогатый
Из пепла сумрака торчит.
Золотокожие закаты
Как хворост жгли свои мечи.
И страстной стали наготу жгли.
Вином просвечивал закал.
И в млечные ночные джунгли
Как тигр мой вечер ускакал.
И там в росе неопалимой
Блистающего тростника
Блуждает песней пилигрима
Моя безбожная рука.
«Веселый соловей не молкнет…»
Веселый соловей не молкнет.
Веселый гром в лесу ночном.
И в лунно-золотой ермолке
Мой старый сумрак за окном.
И ты, родная молодуха,
С любовью старою, как свет…
Уж полночь бьют созвездья глухо
В футляре млечном тысяч лет.
То духа трепетное тело
Крылами золотыми бьет.
А там уж снова зажелтело,
И новый день несет свой мед.
И в сотах песни пальцы вязнут,
Как ребра клавишей, лучи.
День тянет к новому соблазну
И в новую пучину мчит.
«Таишься в утренней листве ты…»
Таишься в утренней листве ты
Несмелой птичьей пестротой.
Зелено-синие рассветы
Ладонью гладишь золотой.
А там на площади небесной,
Там в синеве, наискосок,
Дорога тянется над бездной,
Тая вселенной млечный сок.
И там бесчисленные встречи
Молекул млечных вещества.
И солнце солнц фонтаны мечет
Не человеку в рукава.
А человека нет. Напрасно
Его в столетьях ищут, ждут…
Рассвет лишь пастью сладострастной
Кусает вязкую звезду.
«Большою буквою любили…»
Большою буквою любили
Тебя отметить, Тишина.
Не вечер был – огромный филин,
Единый круглый глаз – луна.
На ветке голубой сидел он.
А в дереве вселенной дрожь.
В листве созвездий поределой
Как маятник качался нож.
И кто-то буквою большою
Слова простые отмечал,
По телу пробегал душою,
Метался молнией меча.
А утро золотым прибоем
В обои, в плечи, в потолок…
И ночь, и день, – отдай обоим
Весь полный песен кошелек.
«По-вашему, проснулись птицы…»
По-вашему, проснулись птицы
И оттого веселый звон.
И солнце старое струится,
И старый день опять зажжен.
А я стучу чернильным клювом,
По голубой коре стучу.
Подайте уши, говорю вам,
Я тку бумажную парчу.
У дня не смазаны колеса,
И в дышле распевает ось
О том, что не рассвет белесый,
Что небо жирное зажглось.
И вкусный запах по планетам,
И головы – цветы в чаду.
И весело безумно где-то
И гостью золотую ждут.
А солнце славно чешет бок свой
О кресло, о мое плечо…
И горя больше нет, лишь боксом
Живое всё увлечено.
«Не лежит на месте камень…»
Не лежит на месте камень,
Через край рассветный мед.
Страх холодными руками
Сердце желтенькое жмет.
С волками по-волчьи воют.
Те же гимны. Та же тьма.
Новых вывесок листвою
Обрастают пни-дома.
Языки флагов трепещут,
Как у сеттеров в жару.
Жажда страшная у вещи.
Песни мертвецы орут.
Разберем на кости, кости,
Дом планеты разберем.
Плечи всех гигантов, сбросьте
В пропасть счастия наш дом.
«Опять зажглась моя блондинка…»
Опять зажглась моя блондинка
Веснушками листвы и звезд.
И вихрь ее ласкает дико
И в глушь зеленую зовет.
И воет ей под ухом рыжим:
Уйдем, любимая, туда,
Мы тонким золотом забрызжем
Запуганную зыбь пруда.
Ты косы как заря распустишь,
Я буду твой последний гость,
Я выпью мед тончайшей грусти, —
В заре как соты сад насквозь.
Утихну я, и тихо ляжем
Под рыжей яблоней высот.
Похожие книги
Творчество Григория Яковлевича Ширмана (1898–1956), очень ярко заявившего о себе в середине 1920-х гг., осталось не понято и не принято современниками. Талантливый поэт, мастер сонета, Ширман уже в конце 1920-х выпал из литературы почти на 60 лет. В настоящем издании полностью переиздаются поэтические сборники Ширмана, впервые публикуется анонсировавшийся, но так и не вышедший при жизни автора сборник «Апокрифы», а также избранные стихотворения 1
Дмитрий Петрович Шестаков (1869–1937) при жизни был известен как филолог-классик, переводчик и критик, хотя его первые поэтические опыты одобрил А. А. Фет. В книге с возможной полнотой собрано его оригинальное поэтическое наследие, включая наиболее значительную часть – стихотворения 1925–1934 гг., опубликованные лишь через много десятилетий после смерти автора. В основу издания легли материалы из РГБ и РГАЛИ. Около 200 стихотворений печатаются вп
Николай Николаевич Минаев (1895–1967) – артист балета, политический преступник, виртуозный лирический поэт – за всю жизнь увидел напечатанными немногим более пятидесяти собственных стихотворений, что составляет меньше пяти процентов от чудом сохранившегося в архиве корпуса его текстов. Настоящая книга представляет читателю практически полный свод его лирики, снабженный подробными комментариями, где впервые – после десятилетий забвения – реконстру
Что мы знаем о блокаде Ленинграда? Дневник Тани Савичевой, метроном, стихи Ольги Берггольц – вот наиболее яркие ассоциации. Как трагедия стала возможна и почему это произошло лишь с одним городом за четыре страшных года войны? В этой книге коллектив российских историков обращается к ранее опубликованным архивным документам, шаг за шагом восстанавливая события, которые привели к голоду сотен тысяч ленинградцев. Дополняя источники статьями и коммен
Генеалогия, алгоритм поиска родословной, практические советы и рекомендации, автофикшн, философия времени, путешествие по городам и пяти странам, путешествие во времени и пространстве… Можно ли это уместить в одну книгу? Можно, если это родословный детектив-путешествие, вобравший в себя реальные и вымышленные события, которые невозможно отделить друг от друга. Такого вы ещё не читали. Книга, которая писалась десять лет. Нет, всю жизнь. И она не о
Героиня книги «Зеркало-псише» Марья Ивановна Ушкина проходит путь от детства до зрелости, сопровождаемая субличностью зазеркалья. Иногда с лирической светлой грустью, иногда с юмором и самоиронией героиня проживает свои ошибки. Зачёркивает летние дни сложного детства и отрочества в календарях, составляет список своих поклонников, покидает любимого, придумывает теорию жизненных циклов и щедро делится творческим анализом собственных ошибок.
«Алая заря» свидетельствует о возвращении на Землю сотворённого человека. Казнь (заклание) и Пробуждение (оживление трупа) – не вымысел. Это быль. Адам Антихрист – человек, сотворённый в истине (Дух истины). И это факт.
Максим Осипов – лауреат нескольких литературных премий, его сочинения переведены на девятнадцать языков. «Люксембург и другие русские истории» – наиболее полный из когда-либо публиковавшихся сборников его повестей, рассказов и очерков. Впервые собранные все вместе, произведения Осипова рисуют живую картину тех перемен, которые произошли за последнее десятилетие и с российским обществом, и с самим автором.
«Охота на Белорусском Полесье» – это не просто книга, посвященная охоте. Ее автор – Геннадий Рай – охотник со стажем, воспылавший страстью к охоте с самого детства и сохранивший ей верность по сей день. Вместе с ним читатель совершит настоящее путешествие по времени, станет свидетелем забавных и опасных, трогательных и познавательных историй, произошедших с автором, его близкими и друзьями. Книга наполнена искренностью, преданностью своему делу,