– И что, допустим, с этим делать? Ну вот мне врут – и?
– Что хочешь.
– …?
– Только ты знаешь, зачем тебе ложь и где твои пределы.
Мы снова молчим.
Два взрослых ребенка, играющие каждый в свои придуманные игрушки. И мы оба играем в войну, потому что если серьезно – можно сойти с ума. Только я играю в нее как в трансформер: о, это страх. Он будет каналом. Это отчаяние. Оно станет творчеством. Текстом, стихом. Постом. Усталость? Просто подбиваю списки нужного, конкурс придумала и читаю чат. Я алхимик. С помощью любви превращаю в золото все.
Грин играет в войну тяжеловесно, с полной отдачей. Запретив себе все, кроме партии, которая длится уже больше двадцати лет. И на красное было поставлено имение, а выпало – зеро. Он тоже алхимик. Темная сила, превращающая в битву и сопротивление все, к чему прикасается.
Когда-то он решил за всех, как им лучше. Без него. И теперь если и жалеет об этом, то не признается.
– Ну ок, допустим. А на фига врать-то?
– Ну ты же врешь. Себе, другим.
– Я?
Удивление почти искреннее. Я почти верю.
– Ты.
– Дурко твоя фамилия.
– Каков поп – таков и приход.
Снова молчим. Я начинаю засыпать
Грин перехватывает руль одной рукой, второй поправляя куртку, которой я накрыта.
– Спи, спи, Пупусечка. Ты, когда спишь, молчишь и такая прям хорошая сразу.
Я буду спать. Он будет молчать и ехать в ночь. Сначала позади останутся Сиваш и Азов. Потом пролетим погранпереход. На контроле он откроет дверь, чтобы разбудить меня, и, наклонившись близко-близко, вдруг скажет: «Люблю тебя!» А потом добавит: «Как сестру». И что-то из этого будет спасительной неправдой.
На мосту через пролив он разбудил меня, и начнется досмотр. Впереди было еще часов 20 пути. Мы вспоминали всех, все и много смеялись. Осторожно обходили в воспоминаниях то лето и весну, когда были сказаны слова, цепляясь за которые я системно рушила свою жизнь. Пытаясь доказать, что могу без. И что да, нет ни романа, ни героя.
А потом Грин, не спавший всю ночь, отдал мне руль и моментально вырубился на пассажирском сиденьи. По наивности, не ожидая абсолютно никакого подвоха. И я – впервые в жизни! – уснула за рулем где-то в Ростовской области. Я, проехавшая насквозь всю Европу – от Москвы до Рима, Прованса и Швейцарии в одни руки и иногда – по 1500 км в день! Но на М4 мозг просто скомандовал – Грин рядом, расслабься, Пупусик. Он, если что, все решит. Проснулись мы оба, когда машина уже влетела в отбойник. Ощущения незабываемые. Как я вырулила, уже не помню. Помню только, что справа шла фура и я успела подумать: «Слава Богу! Меня всегда тянуло куда-то левее». Но напугалась так, что руки тряслись еще несколько часов.
– Заправка. Заезжай. – Я никогда его таким не видела.
– Блин. Как так? – хожу, рассматриваю царапину на боку – от фары через всю дверь. И думаю: какое счастье, что не под фуру, не вправо.
Заходим. Грин стоит посреди магазина и ничего не делает. Просто стоит как каменное изваяние.
– Кофе хочу.
Не реагирует никак.
– Тебе взять?
– Нет.
Беру американо. Пью, пытаясь унять дрожь в руках. Грин смотрит куда угодно, только не на меня.
– Я нас опять чуть не убила.
– Бывает.
На глаза снова наворачиваются слезы. Не зря он не хотел со мной ехать. Кому хочется помереть от капризов дурной девчонки, прикатившей на войну? Пишу Валу: «Я уснула за рулем и опять нас чуть не убила». Приходит ответ: «Вот ты ему адреналину-то в жизнь добавляешь! Не убила же, вот и замечательно! Я тебе еще и гранат дам. Настоящих!»
