Январь 2023-го в Москве выдался каким-то невнятным. Или это потому, что в тот год времена, даты, дни недели перестали существовать. У творческих так. И у счастливых. И у тех, кому страшно. И кому больно. У всех, замкнутых на себе внутри, снаружи ничего нет. Вот и января почти не было. Просто – машину нужно греть и с мокрой головой не выйдешь.
Тогда мы оказались близки к тому, чтобы поставить крест на многолетней, такой непонятной и такой ценной для нас двоих дружбе. Сейчас я думаю, что тогда мы просто не понимали, как важны и нужны мы все друг другу. И Кавказ, который хоть и появился в моей жизни совсем недавно, но уже стал любимым младшим братом. В любой компании есть люди-кирпичи и люди-цемент. Цементом был Грин. Остальные – кирпичами. А потом оказалось, что был еще и растворитель. Чтобы цемент не засох и конструкция держалась. Просто я никогда не думала, кому досталась эта роль.
3 января я лежала в постели и перебирала фотографии из поездки. Дошла до видео с гранатой. Скинула Грину: «Стажерам покажешь».
Ответ пришел немедленно: «Открою тебе секрет. Нам ничего не угрожало. Ведь с тобой был лучший сабуним[1] в этой местности…»
Слово за слово. Приезжает ночью. Впервые ко мне домой. Все у меня были не по разу, кроме него.
– Это просто твой незакрытый гештальт.
– Что ты об этом знаешь? Что вообще ты знаешь обо мне?!
От бессилия и гнева хотелось орать и что-нибудь разбить. Цемент твердел и трескался на глазах. Я проигрывала эту партию с разгромным счетом.
– Лена, это все неправильно. Для тебя. Уезжай, позвони своей принцессе в Дубай и уезжай.
– Она в Швейцарии.
– Еще лучше. У тебя и шенген есть.
– Когда тебя назначили Богом и выдали право решать за других?
– Уезжай. Это не твой мир.
Белые до синевы костяшки пальцев, сжимающих стакан, контрастируют с невозмутимым и почти веселым лицом.
– Твой мир там.
– Иди к черту.
Мы проговорим всю ночь, но эту партию я снова проиграю.
Как и тогда, в 2019-м:
«– Я герой не твоего романа. Уезжай с ней в Швейцарию.
– Кто это сказал? Кто дал тебе право решать за меня?
– Я так сказал…»
Неделю спустя, в январе 23-го, я сижу на полу и рыдаю навзрыд. Пальцы набирают в телефоне СМС: «Кто дал тебе право решать за всех… как ты мог за три часа все разрушить – мой мир, нашу дружбу с Валом, нашу с тобой… ты, самый дорогой для меня человек в этой Вселенной».
Ответа не будет долго.
Грин позвонил в конце месяца.
– Едем?
– Да.
Со ссор мы всегда умели соскакивать одинаково: просто делая вид, что их не было.
– Так, когда ты приедешь или где тебя забирать?
– Я позвоню за час.
– Лучше за три.
– Лена, мы еще не выехали, а мне уже очень хочется тебя ссадить.
Выезжаем вдвоем из Москвы на Херсонщину в ночь. Первые пару часов Грин пытается меня разговорить. Шутит, подкалывает. Я молчу и полностью сосредотачиваясь на дороге: мне пока нечего сказать и почему-то очень хочется плакать. Часа в четыре утра он пересаживает меня на пассажирское сиденье, и я моментально засыпаю. Просыпаюсь оттого, что мы где-то стоим и в машине никого нет. Оказывается, очередная заправка.
Следующие километров 300 едем и болтаем ни о чем. Смеемся. Это традиция.
В Славянске-на-Кубани яркое солнце и +15. Грин щурится от слепящих лучей и вдруг подхватывает меня на руки и, дурачась, подбрасывает вверх. Я визжу и смеюсь. Кризис миновал, мы снова близкие люди.
– Шарахаемся тут по всяким куширям.
– С сидорами.
