Федька с Антохой, местная шпана, караулили заказчика на парковке. Был поздний вечер, машин здесь почти не осталось. В дальнем углу поблёскивала в свете фонаря красавица ауди чёрного цвета.
– Слышь, Федька, чтоб я так жил, – мечтательно проговорил Антоха, – мало того, что тачка крутая, так ещё и моет каждый день!
– Я бы такую не то что мыл, языком бы вылизывал, – смачно сплюнул в сугроб Федька. – Пусть что хочет делает, только пускай деньги отдаст.
Антоха зябко передёрнул плечами.
– Федька, давай ты говори.
– А ты чего? – огрызнулся тот. – Струсил?
– Не, ну ты лучше можешь, – неумело попытался льстить напарник.
– Явились? – раздалось у них за спиной.
Оба вздрогнули и обернулись. Перед ними стоял молодой человек в чёрном пальто, с чёрным скрипичным футляром в руке. Он язвительно улыбался, рассматривая их левым глазом. Правая половина лица скрывалась за длинной прядью тёмных волос. Маленький и хрупкий, он странным образом приводил хулиганов в трепет.
– Что скажете? – от его тона бывалым хулиганам стало не по себе.
– Заславский, ты, это, – неуверенно начал Федька, – деньги за вчерашнее гони.
– За вчерашнее? – вкрадчиво, почти ласково спросил молодой человек, и у приятелей похолодело внутри.
– Дело сделано, – не сдавался Антоха.
– Сделано? – переспросил заказчик, словно вдавливая приятелей в снег. – Вам что было велено?
Слегка отошедший от испуга Федька проблеял:
– Пугнуть.
– И?
– Так мы и пугнули.
– Дальше?
– Чёрт их знает, откуда эти двое взялись!
– Ну и?
Приятели стояли, опустив глаза.
– Позвольте напомнить, – продолжал мурлыкать Заславский так, что им хотелось поскорее провалиться сквозь землю, – вы должны были дождаться меня. Дождались?
Федька помотал головой.
– Струсили, – заключил Заславский. Он помолчал и добавил: – Валентин Маркович будет разочарован.
– Ты, это, – полузадушенным голосом проговорил Антоха, – Косарю не говори только!
– Ещё раз хоть одного из вас увижу, не отмажетесь! – хлопнула дверь машины, коротко рыкнул двигатель, и Заславский исчез так же внезапно, как появился.
Хулиганы остались на заснеженной парковке.
– Ну его к чертям вместе с деньгами, – наконец проворчал Федька. – Уж лучше к Косарю на разбор попасть, чем с этим хмырём дело иметь!
– Ага, – понуро согласился Антоха.
Вылетев с парковки, Заславский поехал медленнее. Давно он так не злился. Всё в его жизни было сносно до нынешнего сентября. А в сентябре в колледже появилась Анастасия Панкратова.
И что в ней такого? Заславский бесконечно задавал себе этот вопрос, но интеллект, его пожизненный спасательный круг, не находил ответа. Когда он впервые увидел Настю в толпе первокурсников, у него заныли кончики пальцев. Безумно захотелось получить её в руки и владеть, владеть виртуозно, как скрипкой. Он не помнил, чтоб скрипка его не слушалась, а Настя была живой, непредсказуемой, постоянно ускользающей. Молодой скрипач избегал людей, а Настя всеми силами – его.
Заславский всегда не понимал и презирал людей. В детстве не было худшего наказания, чем появление человека в поле зрения. Ребёнок мог часами выстраивать свой порядок вещей, пытаясь установить хотя бы подобие контроля над окружающим миром. И только он обретал покой, люди безжалостно разрушали его, выбивая почву из-под ног. Ещё хуже было, когда его пытались одеть или накормить. Действия рождали ощущения, а ощущения разрывали изнутри. Ничего не оставалось, как бесконечно кричать.
