– Я подумала, что у тебя большое сердце. Признаться, час назад Кариб и сам сюда приходил с тем же вопросом.
– Считаешь, это нормально?
Дагларова по-своему поняла его. Она была довольна умением мужа находить объекты, но ощутимых результатов обычно не добивался. С недавних пор она детально интересовалась его делами, что-то фиксировала в записной книжке, делилась своими идеями. Она не исключала, что со временем предложит ему вместо «халтурщика», как иногда обозначал род своей деятельности, зарегистрироваться как юридическое лицо, чтобы и самой примкнуться к нему.
– Вполне! Я хочу, чтобы вы вместе работали, – ответила она, но в его взгляде прочла, что напрасно старается, что он не готов иметь тесные отношения ни с ней самой, ни с её мужем. – Не стоит драматизировать. Нам незачем прятаться от людей, от самих себя. Решайся, не пожалеешь.
– Ты значишь для меня больше, чем обычная знакомая. Надо осознать это и, если будем больше встречаться, ничего хорошего из этого не выйдет. Со временем, может, что изменится, но пока никак.
До того, как сюда прийти, Лиана не сомневалась, что он согласится, что они с Карибом подружатся. Желание реабилитироваться перед самой собой тоже присутствовало, и к отказам она не привыкла. Получив удар по самолюбию, встала и проговаривая: «Зря ты так», – направилась к выходу.
С учётом предстоявших разбирательств её огорчение несильно заботило Гадаева. Лёгкость придавало ещё то, что разговор отложен, хоть и было ясно, что шанса такого больше не будет. Он тоже поднялся и сказал:
– Погоди. Тебе имя Руна ничего не говорит? Это моя давняя подруга, но связь потеряна, теперь и следов не найти.
– Та самая, что с приятным запахом волос? – спросила она и у двери повернулась назад.
– Ты и мелочи помнишь! Для меня ты как молодая девушка, с тобой бы я имел немного другие отношения. Я это про высокие, и на расстоянии.
– О чём ты говоришь? Как ещё знаться после всего?
– Действительно никак, но ты на ходу перепрыгнула. Ладно, не уточняй, я могу не знать, что секунду назад имел в виду. Лучше бы того не было, лишил себя возможности любезничать с самой милой женщиной из своего окружения. Жизнь несправедлива к нам.
– Она прекрасна, если самим оставаться людьми, – ответила она. – Девушкам свойственно строить семьи, а так называемые друзья временами вспоминают старых подруг и начинают искать. Кусай себе локти, не кусай, не поможет.
– Ты разочаровываешь меня. Прежде всего, узостью суждений, потому как могут быть варианты.
– Всё как на ладони, что бы ты ни говорил. Повелась на красивые слова, а кое-кто понял по-своему, а оставшись один, заскучал. У жизни много светлых сторон, и она не даёт искренним чувствам затеряться.
– Это не так!.. Сегодня ты подвергла меня испытанию, считай, что я его не прошёл. Но и самой не помешало бы вести себя сдержанно.
– Подчеркнутое уважение и ты не выказываешь. При попытке завести дружбу мы забылись, не вышел разговор и в этот раз. Ты прав, нам лучше не знаться, я уже забыла, что приходила.
– Не стоит хлопать дверью, неизвестно, что принесёт день завтрашний. Буду безмерно признателен, если дашь мне знать, вдруг что услышишь про неё.
– Захочу ли тебе помочь? – ответила Дагларова. – Не из принципа, но женскую солидарность никто не отменял. Это как один из пальцев руки, без которого кисть будет не так практична.
Она покинула комнату, а следом вышел и Гадаев. Ему ещё меньше хотелось, чтобы пострадала эта женщина со светлой душой, которая бы не причиняла зла другим без серьёзных оснований, и вообще. Недолгое, пусть и не дружеским тоном общение, дало понять, какого он лишился чудесного создания.
