– До сих пор не могу забыть, – сказал он с подкатившимся к горлу комом. – Взял её на руки и спустился вниз, тем самым совершил роковую ошибку. По сей день не понимаю, как оставлять лежать человека в беспомощном состоянии. На вахте она держалась, я вызвал врача и вышел во двор. До скамейки донёс на руках, она села и положила голову на моё плечо. Я не донимал её вопросами, одной рукой придерживал за талию, а другой – кисть руки. Ни о чём плохом не думал, беспокойство доставляли разве что прохожие, коих с приездом скорой заметно прибавилось. По каверзным вопросам врача я понял, что он меня винит в случившемся. Руну увезли, а мне надо было избегать общения с людьми в погонах, и поехал на базу отдыха завода, к своему приятелю. Первые дни вроде ничего, к тому же я находился в отпуске, а на четвёртый – проснулся в тревоге. Я возненавидел себя, что оставил её одну, ни разу не проведал, не поинтересовался состоянием. Не найдя с кем уехать, отправился на остановку. Предстояло сделать пересадку, чтобы приехать сюда, а там стоит таксофон. Звоню в диспетчерскую больницы, дословно не помню, что мне ответили, но к чему-то должен был успеть, остановил такси, поехал, а меня уже ждали.
Любительница киносериалов принимала за очевидность то, что их создатели не стараются придумывать счастливый конец для заблудших героинь, с которыми сравнила ту несчастную, невольно – и себя. Но она нисколько не жалела, что оказалась на одной дорожке с человеком, который долгие годы провел в заключении. В бедствиях Гадаева была целиком на его стороне и выразила недовольство сроком, определённым судом.
– Почему так много? – спросила она. – Случайно не сам усугубил?
– Было учтено заявление от прежней подруги. Некоторые моменты я узнал от следователя. Руна, оказывается, по дороге в больницу впала в кому и больше не приходила в сознание. В своё оправдание я ничего не говорил, был готов отбывать, сколько бы ни дали. Глупо, но я так не думал. О ребёнке мне ничего неизвестно: ни имени, ни пола. Я вспомнил его, можно сказать, в тюрьме – меня не отпускала сама Руна. Временами кажется, что, попав за решётку, сам всё выдумал.
– Погоди, может, она оставила, допустим, у соседки, а та заявила в милицию и забрали в детдом? – предположила женщина.
– В таком случае всплыл бы в суде. Думаю, что была общая знакомая с её бывшим мужем, который и увёз, скорее, к её матери. Заодно с ней, или отдельно – не так важно. Мои родственники мало что знают, я через год написал брату, что попал в тюрьму за драку, а мать до сих пор не в курсе. Оттуда только раз смог связаться с ней, но на той неделе позвонил и обещал приехать летом, не исключено, что уеду на днях. Понятно, что я не оправдал её ожидания; она именно во мне видела свою опору.
Упоминание предстоявшей разлуки начало тревожить, считавшую себя вдвойне грешницей, женщину. Недавние мстительные идеи тоже даром не проходили. Она не понимала, почему выпавшие на её долю счастливые минуты должны иметь буквальный смысл, почему нельзя взять и уйти на каникулы!
– Найдёшь меня, если понадобится помощь. Общими усилиями легче утрясти сложные вопросы.
– Я непрестанно ломаю голову, но это тот самый случай, что нет ни единой нити. Я не знаю, за кем она была замужем, какую носила фамилию, что дала ребёнку. Свет могла бы пролить хозяйка того дома, но там сейчас уже стоят высотки.
