– Она попросила проводить её, и мы сели в трамвай. Несмотря на поздний час, народу было немало. Руна села на появившееся свободное место, и я видел, что глаза её по-прежнему мокры и полны грусти. Снимаемая ею комната в небольшом старом частном доме на окраине города была скромной. Я продолжал дрожать от холода, поэтому попросился в ванную и постоял под горячей водой, пока пот не пробьёт. Она оставалась в подавленном состоянии, и практически молча напоила меня чаем с бутербродами. Время перевалило за полночь, в комнате стоял диван, на чём можно было спать. А как? Раскрыли и прилегли одетыми по краям, отгородившись одеялом, потом пришлось укрыться. Мы, это…
– Здесь лучше пропустить. Вот что значит встречаться не в первый раз: немного краснеем, и опять люди.
Череда советов женщины походили на то, что она руководит им, чего Гадаев не любил. Сейчас он с удовольствием воспользовался её подсказкой и перевернул страницу, которая начиналась с того, как наутро отправился на завод без надобности в этом, если не учесть использование талона на обед, забыв о дне недели. На проходной люди встречались, но молодой человек не попал на территорию. Он был безмерно рад, что после нескольких дней мучений встретил прекрасную девушку. О себе она ничего не говорила, а им интересовалась в меру, заводя речь по большей части о работе, о планах. Вскоре он получил комнату, но наслаждался жизнью у неё. Руна выразила желание посмотреть общежитие и пришла в негодование общим бытом мужчин. Держалась отчуждённо, при каждом удобном случае прижималась к нему – так удобно было прятать взгляд. На обратной дороге посоветовала не обосновываться здесь, а уйти на квартиру. Он оставил без внимания то, что она порознь видит их дальнейшую жизнь. Блаженство закончилось утром за завтраком с просьбой Руны не приходить после работы. Само собой, успевший строить планы молодой человек возмущался, а она не давала и слово сказать, показывая своё умение бормотать без остановки. В образовавшейся суете донесла до него, чтобы ждал её в выходные. Накануне об этом и намёка не было, будто ночью ей нашептали. Выбора нет, взял сумку с вещами и ушёл, а вернулся на предоставленную заводом жилплощадь. Совершенно не хотелось расставаться с ней, и даже при полном неведении её внутреннего мира, тяжело проводил дни без неё. В воскресенье, в первой половине дня Руна пришла и начала разговор со свадьбы, и эта тема у них возникла впервые. Он, пусть и немного замешкался, ответил, что будет тебе и свадьба, а она напомнила о его девушке на родине. Гадаев старался объяснить, что вместе им хорошо, всё остальное не имеет значения, а она, мол, полюбить не успели, привязанность скоро пройдёт, и махала рукой, как положение, утратившее свою актуальность.
– Опиши её внешность, – попросила Дарина. – Хочу всецело вникнуть в то, что произошло.
– Я с трудом храню её образ. Ну, стройная, среднего роста, волосы тёмные, цвет глаз точь-в-точь как у меня, а сама была светлой, будто местная. Такая подвижная, всё время чем-то занималась, нередко – танцующе. Чего ещё? Необыкновенная, как и любая, кто дорога тебе. Забегу вперёд и скажу, что она оставалась слаженной и после рождения ребёнка. Мне запомнилось, как она бровями могла что-то изобразить, а губы…
– И родить успела? – Женщина не могла скрыть своё удивление.
Ответ не последовал, но изменившийся его взгляд говорил, что тема, болезненная, и следует обращаться деликатно.
