– Руна приезжала сюда за большой любовью, – продолжил Гадаев и снял с себя верхнюю часть костюма. – Она со школьной поры была без ума от одного молодого человека, который учился в институте. Отца не было, а мамин брат помог с приездом, решив, что любимая племянница хочет получить образование. Парня отыскала быстро, но не сразу добилась его внимания. «То, что хотела и то, что произошло, не одно и то же», – сказала она и запрятала свой взгляд. Она мне нравилась настолько, что и откровение её не могло бы остановить меня. Я начал было рассказывать о своих чувствах на выбор, но Руна успела выложить ключевые слова, что тот является отцом её будущего ребёнка. Дальше, язвя делилась секретом, что в тот самый день с вокзала он уезжал к матери за советом, и я понял, что её любовь к нему не такая уж неземная.
– Или остыла от нескладности, – заметила она.
– Выходит, приехал с нужными для неё новостями. Мне непросто было осознавать, что происходит, и всё подряд не помню. Но был такой эпизод, я протянул к ней свою руку, а она дернулась, мол, буду принадлежать ему одному, что напоследок подчеркнула жестом. В этот миг она не очень походила на саму себя.
Гадаев замечал, что Мамалиева пропускает через себя все тонкости случившегося. Он закрыл глаза, надеясь ощутить рядом с собой Руну, и впервые вслух произнёс:
– Куда там, забыть такую девушку! Я с ней разговаривал, советовался, выходит, и мне не чуждо лёгкое помешательство. Увидеться не пытался, и обходиться было непросто, а другая уже ничего не значила для меня.
– Ты-то не страдал от отсутствия женского внимания?!
– Я любил постоянство. Целый год жил с одной дамой, но расстались со скандалом. Всё шло хорошо, пока не надумала расписаться. Потом была ещё одна, из завода, разбежались по той же самой причине. Но эта отнесла заявление в милицию, соврав, что я избил её.
Заметив, что он безрадостно поник, спросила:
– Ты ведь не всё рассказал? Иди, покури ещё раз, я кофе сделаю.
Две стоявшие на подоконнике одинаковые белые кружки были в равной степени с налётом. Пока вода кипела, она привела их в порядок. Гадаев обратно занял своё место, а она положила в посуду, которая стояла ему ближе, ложку сахара и две – кофе. Наполнив кипятком, пододвинула к нему, а себе сделала чуть слабее и слаще.
Ключевое событие жизни долго не отпускало его. С повторным появлением на горизонте того самого очаровательного создания началась тёмная полоса в его жизни. В меру приветливая, она приобняла недолгого в прошлом друга и жалостливо рассказывала, как несладко ей живётся одной, какие чувства питает к нему. Болезненно перенёсший разлуку Гадаев не понимал, радоваться ему или нет, уткнувшись носом в её волосы, он глубоко дышал и не слушал её. Продолжилось это недолго, и она внесла шокирующую ясность: родила его ребёнка, дословно – второго Замана, и меньше, чем через год рассталась с мужем. Дважды приходила в общежитие и оставляла записки, где он показывался редко. Соскучившаяся после долгой разлуки Руна всё крепче прижималась к молодому человеку, что стало его раздражать. В памяти промелькнули неудачи, особняком стояла неразрешённая неприятность с последней подругой. В какой-то момент он наступил на её ногу, и это совпало с его старанием освободиться. Она упала на спину и обрушила на себя массу его тела. От испуга он не понимал, что нужно делать, помог побледневшей девушке подняться и лечь на кровать.
