Любимого парня у неё тоже не было. Учился с ней во вспомогательной школе мальчик, односельчанин, Руслан, даже чем-то похожий на неё, такой же губатый, но никаких чувств она к нему не испытывала.
Директор, крупная молодая грубоватая женщина, начала свою речь. Стало тихо. Она гордо говорила о достижениях за прошлый год, называла тех, кто учится на «хорошо» и «отлично». Отстающих в школе не было, «дураков» и «придурков» тоже. Женщины затолкали Руслана в угол, чтобы не портил обстановку и речь директора. Руслан ушел, Вали тоже не было.
Руслан был не по годам рослый, с длинными руками и какой-то обезьяньей улыбкой. Она появлялась на его губах беспричинно, но глаза смотрели куда-то в сторону, а не на собеседника. Потому становилось не по себе при виде его зловещей улыбки и шевелящихся пальцев длинных рук. Человек отходил в сторону, говоря тихо:
– Во придурок, так придурок, чего от него ждать…
Мать Руслана, молодая белокожая красивая женщина, весёлая певунья, работала дояркой на ферме. Там и отдалась скотнику из Молдавии, сильному черноглазому и черноусому парню. Его руки и ласковые слова сводили Лариску с ума. Она забывала обо всём на свете. Цыган, как его звали на ферме, уехал, обещал писать. Потекли скучные дни и тяжкие длинные ночи. Родила она сына уже без Иосифа. Куда сообщить, что у него сын, не знала. Сколько таких матерей на Руси, только Богу известно, а сколько брошенных детей.! Жил Руслан у больной бабушки, пока мама Лариса искала утешение с пьяными мужиками, стараясь забыть своего Иосифа. Похмелье было тяжелым, но трезвые ночи ещё тяжелее. Не было ласкового с горящими глазами Цыгана. Пропал, исчез… Зато Руслан каждое лето был при школьным лагере, бегал на ферму, пил молоко.
Когда мать пускалась в загул, Руслан ночевал у соседки. Мир не без добрых людей. С сельскими мальчишками он ладил, играл сними. Они заставляли его выполнять в играх неблаговидные роли и пользовались его физической силой.
Он проходил у них за дурочка. Они научили его курить, давали отхлебнуть из бутылки, которую приносил кто-нибудь из мальчишек, стащив со стола, где родители, напившись, спали. Руслану становилось весело, он прыгал, кричал и, сняв в штаны, чтобы показать, какой у него «хоботок», поливал им друзей. Они падали в траву, визжали, катались.
– Хватит, дурак, и пошто мы тебя напоили? – и, повалив его в траву, мяли ему бока. У таких детей, как Руслан, развито половое влечение, подсматривают за сексуальными занятиями взрослых.
Валя жила то у дядьки, то у тётки, нянчила их детей, работала по дому. Осенью уезжала во вспомогательную школу, жила в интернате. Она не любила спать у дядьки. Ночные занятий с женой будили в ней нехорошее чувство, сердце начинало учащенно биться, тошнота поступала к горлу. И хотелось увидеть, отчего они стонут, маленькая жена даже кричит, пугая ребёнка. Валя зарывалась в подушку и начинала рычать. Обильно текли слюни, она подбирала их толстыми губами. Малышка, которую она сильно прижимала к себе, начинала плакать. Потом они долго не могли уснуть, а дядька вовсю храпел, маленькая жена поскуливала во сне, как собачонка. Валя зло смотрела на дверь горницы.
В интернате никто не кричал, не скулил. Первый мальчишка сделал с ней все быстро деловито. Потом стали приходить другие. Кто торопился, кто просто ерзал на ней. Мальчишки делали все молча и быстро, а если не получалось, то, поерзав, убирались к себе.
