– Ага, – кивнул Корзухин, – Фрумкин сидит с повесткой.
– Давай его сюда.
– * —
– Я Фрумкин, – надтреснутым голосом сказал долговязый мужчина лет пятидесяти, входя в кабинет. – По повестке.
Дятлов окинул взглядом вошедшего. Первое впечатление о незнакомом человеке, вопреки расхожему мнению, часто оказывается ложным. Недаром говорят «встречают по одёжке, провожают по уму». Более того, человек, который с самого начала знакомства располагает к себе, всегда сразу настораживал Дятлова. За годы службы он убедился, что, как правило, таким свойством обладают профессиональные аферисты, в лучшем случае – люди, у которых кроме умения расположить к себе собеседника, ничего большего за душой нет. Встречал он и другое – бедно одетые посетители со скромно опущенными глазами, часто оказывались достойными людьми. Ну, а глаза, точнее, взгляд – тут есть две крайности. Либо человек смотрит честно и открыто прямо в глаза собеседнику, либо прячет взгляд, глядя куда-то в сторону. Оба этих крайних случая тоже присущи жуликам и людям, желающим как-то оградить свой внутренний мир. И в том, и в другом случаях это является маской – либо гримасой честной открытости, либо простой непрозрачной завесой.
Замдиректора фирмы «Эксим ЛТД» Борис Фрумкин внешностью более всего походил на жениха с известной картины «Неравный брак». Чуть сплюснутый с боков череп, покрытый редкими пегими волосами, надменный взгляд узко посаженных глаз, вялые веки и тонкие бескровные губы. Всё, как на том самом полотне.
И всё же первое впечатление иногда приносит пользу. Поэтому Дятлов ещё раз посмотрел на Фрумкина. Кажется, не любят тебя, Фрумкин, бабы. Хоть ты и замдиректора, и господин, и, даже возможно, умный. Наверное, потому, что сидит в бабах до сих пор тот самый инстинкт их первобытной праматери, когда ещё ни денег, ни особого ума не было даже в виде понятий. С тех пор на этот женский инстинкт наслоилось множество других инстинктов, в основном, социальных. Конечно, многие женщины тебя, Фрумкин, наверное уважают и замуж пошли бы за тебя с радостью. Но вот полюбить… Это вряд ли… Потому что за это малопонятное дело у баб отвечает тот самый инстинкт древней праматери. И ты, Фрумкин, со всеми своими деньгами, это чувствуешь. Хоть и упрятано это на самом дне твоей души.
– Я должен задать вам несколько вопросов, – сказал Дятлов после того, как Фрумкин расписался в бланке об ответственности за дачу ложных показаний. – Я веду дело об убийстве гражданки Корсаковой, а вы, кажется, последний человек из сотрудников вашей фирмы, который видел её живой.
– А почему вы думаете, что это убийство? – насторожился Фрумкин.
– Я так думаю потому, что у меня имеются для этого определённые основания, – сказал Дятлов, – о которых мы обязательно поговорим позже. Сейчас вы должны просто ответить на ряд моих вопросов. Расскажите, где вы были позавчера, начиная с семнадцати часов.
– Ну, после работы мы отмечали день рождения Ирины Петровны, – сказал Фрумкин. – Покойной Ирины Петровны. Потом я пошёл домой.
– Вас кто-то видел? – спросил Дятлов. – Жена может это подтвердить? Может, ещё кто? Соседи?
– Я сейчас снимаю квартиру, – ответил Фрумкин. – Ну, временно не живу с женой. Нет, меня никто не видел. Я пришёл домой, посмотрел какой-то сериал и лёг спать.
– Какой сериал?
– Я не помню.
– По какой программе?
– Программе? Нет… Я смотрел по интернету. А названий я не запоминаю. Что-то про балет. Там одну балерину изнасиловали. Сын крупного начальника изнасиловал. Ей потом предлагали в качестве компенсации танцевать все заглавные партии в их театре.
