Похоже, самое время для новых мысленных стенаний.
Привычных и таких знакомых.
Снова я падаю в эту бездну.
Теодоро… Моё проклятье, персональное безумие, моя сладкая пытка.
Ураган с запахом тлена. Мой медленный яд.
Теодоро.
Его губы на моей шее, лёгкие укусы и танец языка на моей коже подчиняли, обещая блаженство.
Мой разум кричал о том, что уступать ни в коем случае нельзя.
Он же размажет меня, разотрёт в пыль, не заметив этого. Переступит и пойдёт дальше, разносить всё вокруг, что ему там в тот — следующий момент будет интересно.
Пять лет прошло. Я же только себя из осколков собрала.
Как долго я буду снова собирать себя воедино, после того как он наиграется мной? Три красотки в нашем театре, когда я его покидала, так и сохли по Тео, мечтая, что он вернётся к ним, отвергая хороших парней и достойных женихов.
Я их понимала. После обаяния короля любой мужчина показался бы пресным. Но в отличие от наивняшек из театра, я не обольщалась. Уж я-то не испытывала иллюзий относительно урагана по имени Теодоро.
И всё же… Как же сладко в его руках… Как же хорошо, вот так стоять в его объятиях, чувствовать его сильное тело позади себя, чувствовать на себе его руки, чувствовать его…
— Анита, ты моя жена, — прошептал Теодоро, поглаживая мою шею.
Он отвёл мои волосы в сторону, начал покрывать лёгкими поцелуями обнажённую спину под шеей, касаясь кончиком языка, пробуждая бурю острейших ощущений.
— Моя жена, Анита, — прошептал он снова, — законная. У тебя нет причин отталкивать меня.
Теодоро рывком спустил платье ниже, сдавил грудь и талию, прижимая к себе крепче, тут же ослабил объятие, легко касаясь кончиками пальцев обнажённой кожи над грудью.
Его искусные губы и язык снова были на моей шее, настойчиво лаская, вынуждая выгибаться под его поцелуи, чтобы ему было удобнее делать это со мной. Позволяя ему всё, что хотелось ему делать со мной…
Король целовал шею, гладил кончиками пальцев грудь, свободной рукой ловко поднял подол и сдавил внутреннюю поверхность бедра.
Я глухо застонала — он скользнул рукой под нижнее бельё, прямо на нижние губы, в мокрую щель, раздвигая её пальцами — я рванулась, но король держал крепко, надавливая и растирая там, где уже жарко пульсировало, жаждало его прикосновений.
— Ты хочешь меня, Анита, — зашептал Теодоро на ухо, стоя сзади, удерживая меня и наглаживая, — вся мокрая, я чувствую твой запах желания, ароматная Ани, от тебя столько влаги, ты же хочешь, это очевидно, признайся мне в этом, Ани, ты хочешь, чтобы я касался, гладил, трогал, хочешь меня.
Я уже горела от его губ, от шёпота, от его запаха, от близости, от порочных прикосновений. Каждое его касание превращало в пыль любую причину для отказа.
Почему я отказывалась? Вот глупая… Как же сладко вот так стоять в его объятиях, плавиться в его руках, как же хорошо…
— Анита, — шептал он, смещая руку с груди на моё горло, усиливая нажим другой руки между нижних губ. — Моя Ани, моё безумие… Тебе же хорошо со мной, признайся Ани, признайся. Нравится тебе, я вижу, чувствую. Моя Ани… А если я вот так тебя поглажу?
Я глухо застонала, раскрывая бёдра и прижимаясь к его руке. Всё повторялась, как тогда, на сеновале, как легко он тогда проломил мои причины, и сейчас просто смёл их, не замечая.
Да и в бездну! Лишь бы сейчас быть с ним. Лишь бы продолжал...
Моё тело содрогнулось, выгибаясь, пульсируя, разлетаясь осколками, только Тео держал меня крепко, продолжая поглаживать, продлевая удовольствие, усиливая все ощущения до нестерпимой остроты.
