Лут повел взором по восторженно гомонящим рядам соплеменников вокруг арены и грустно вздохнул.
– Разумеется, вспомнят и ткнут пальцем. Они ж все дурачье.
– Каким бы дурачьем они не были, – скривился Венчура. – Они не заслуживают так жить…
Венчуре и его друзьям однажды пришла на ум гениальная идея развернуть в каменном гроте торговую точку, где по ночам обменивались не самими вещами, а исключительно слухами о тех, кому есть, что обменять. Подростки старательно запоминали имена и товары, а так же то, на что именно человек готов был обменять их с большей охотой, а на что только в крайности или с ножом у горла. Они сводили людей наивыгоднейшим для них способом. Никто из воинов, жрецов, жнецов и прочих располагающих властью не мог накрыть их прилавок слухов, потому что при появлении кого-то помимо простого люда, все вдруг становились не у дел. Отбирать было нечего, а уличить в чем-то незаконном – почти невозможно. И самое главное, среди соплеменников пока не нашлось тех, кто желал бы их дело испортить.
Прилавок слухов продержался уже две зимы, а Венчуру любили и поддерживали те, кого он сводил. Но в самом племени, на первый взгляд, за подростком был закреплен статус бездельника – за свои сделки он брал крохотную долю, и то, больше в виде благодарности, себе и своим помощникам только на самое необходимое. Когда же не хватало и на самое необходимое, Венчура плелся к колодцам на Площади Предков и брался таскать воду за еду.
– А на карьер пойти, долг отдать Отцу не хочешь? – интересовалась у него мать. – Ты уже достаточно повзрослел. Героем станешь, будут уважать тебя и нас, еда задаром до самой смерти…
– И кому от этого станет легче?
– Как это кому, дурья твоя голова!.. Тебе не придется воду таскать и на шее нашей сидеть!.. Говорящий с Отцом тебя лично благословит на глазах всех за помощь Отцу…
– Я людям помогать хочу, а не Отцу, – отвечал Венчура. – Ему и так помогают все, кому не лень. И кому лень – как ни странно, тоже… Много они за это получили, спроси у них?.. – он кивал в сторону топчана, ножки которого были вырезаны из костей чьих-то ног. – Вот так высшая награда!..
Мать замахивалась на него черпаком, и он сбегал из хогана к своим друзьям или в одиночестве шатался по каньону. Вне дома ему всяко были рады больше.
Но за то, что ему недавно удалось провернуть с горсткой помощников, его полюбили чуть ли не сильнее, чем распростертого сейчас посреди арены Хехьюута. Собственно, далеко не ради Хехьюута все племя стянулось сегодня на церемониальной арене, которая служила обычно для игры в муджок, вече и редких празднеств. Суд могли провести и у алтаря. Но сегодня ночью надвигались выборы. Самые настоящие выборы, впервые за очень долгое время. И Венчура, несмотря на свой молодой возраст, к рьяному одобрению большинства участвовал в них.
Все началось с прилавка Жадного Гнада. Людей не покидало ощущение, что среди его ассортимента присутствует в том числе и их вчерашнее имущество, изъятое жнецами для распределения, но доказать этого они никак не могли. Большинство вещей было лишено знаков отличия: горшки без барельефа, одежда без вышивок, мебель без гравировки, пледы и циновки без орнаментов – ничего такого, что могло бы пробудить воспаленный ум Танцующего на Костях. А пища была везде на вкус одна. Но подозрения, что на прилавке лежат их вчерашние личные вещи, изводили людей, а гнусная ухмылка Гнада лишь укрепляла их догадки.
