Широкоплечий юноша с готовностью шагнул вперед. На его копье болталось ожерелье из зубов, выбитых в тренировочных поединках. Но тот же Ориганни неоднократно предполагал, что Булло собирал его из выпавших, а не выбитых, так как на веревочке попадались в том числе и молочные.
– Хочешь на границу?
– Да, учитель!
Струглур неожиданно хлестнул ребром ладони юноше в солнечное сплетение. Тот беззвучно согнулся.
– А чего это ты там будешь делать, на границе-то? Брюхо набивать дичью? Ты для этого туда идешь?
Булло не хватало воздуха, чтобы дать ответ, а Кующий Дух стоял над ним и ждал.
– Сказать нечего? В самую точку я угадал, да? Слыхал, среди вас дурачки, которые мечтают оказаться на границе только затем, чтобы стрелять дичь и жрать ее, пока остальные люди в племени давятся баландой из кукурузы…
– Я не… я не… – пыхтел Булло. – Не для…
– Что ты не? – не понял Струглур. – Не ради дичи? А ради рытья рова? Что ж, я вижу, плечи у тебя ничего… Махать лопатой сможешь дни напролет… Это ж у Желудевого Порога на посту стоит Регола?
– Да, там, – кивнул Могуль.
– Ров там еще углублять и углублять, а отходы из Преющей Впадины уже переваливают за край и подтекают к нам… Плотину, по-хорошему, надо там сооружать… Сильные руки нужны…
– У меня сильные руки… Я готов, – с трудом выпрямился Булло.
Ачуда встретился взглядом с Ориганни, у того на лице читалось отчаяние и мольба.
– А что он сделает, если нагрянут Пожирающие Печень? – вдруг он услышал будто со стороны. Оказалось, что это был его голос. – Сколотит из досок перед собой плотину? Границе нужны руки, что умеют держать не только лопату, но и удар…
Струглур выглядел обомлевшим от наглости Ачуды, но Могулю его слова, кажется, пришлись по вкусу.
– Девчонка дело говорит, – отозвался он. – Есть тут такие?
Уретойши, которому Ачуда уже в четвертый раз настойчиво шептал имя своего друга, указал своим копьем на кого-то из мальчишек.
– Ориганни.
Счастливый паренек шагнул вперед, бросив благодарный взгляд Ачуде.
– А семья у тебя полная? – вдруг спросил Могуль, стерев с его лица улыбку.
Друг Ачуды не имел семьи. Его мать тоже умерла, но еще раньше, сразу после родов от горячки. А отец погиб от рук каннибалов, когда пересекал границу. К счастью, своего сына он оставил на произвол судьбы другим соплеменникам, поэтому того не постигла участь отца.
Тем не менее Ориганни решил посвятить свою жизнь мести и борьбе с убийцами. Вступить в ряды Презирающих День ему помог Ачуда, его единственный друг детства, после долгих увещеваний своего влиятельного отца. А сирот, как известно, в Смотрящие в Ночь не брали.
– Так и что? – напомнил о себе Могуль. Ориганни отмалчивался, стоя с понуренной головой. – Сироты нам на границе в жерло не сдались!.. С рождения привыкли думать лишь о своей шкуре…
– Мне плевать на свою шкуру!
– Да?! Тогда иди в кожевенные ямы с этими словами, к дубильщикам!.. Те вмиг ее сдерут, раз тебе плевать!.. Столько зим живем в осаде, и хорошей кожи уже так просто не сыскать…
– Он не сирота! – заступился за друга Ачуда. – Я его семья.
Могуль скривился еще больше.
– Это не то, девчонка. Речь о родственных узах, а не о брачных…
Юнцы в шеренге заверещали от смеха, но Могуль обернулся на них с таким видом, будто тот был адресован ему, а не парочке лучших друзей. Ухмыляющийся Кующий Дух склонился над ухом командира, вполголоса что-то объясняя. Могуль поджал свои жесткие губы и, бросив на Ачуду непонятный взгляд, молча покинул ристалище.
