Мы занимаем стол на веранде второго этажа. Стол забронирован, значит, Демид заранее решил сюда приехать. Я кошусь на него, пока он в очередной раз разговаривает по телефону, разглядываю его профиль. Он щурится, смотря на заходящее в водную гладь солнце, сидит вальяжно в кресле, раскинув руки. У него короткие густые ресницы, тяжёлая линия челюсти, которая ничуть его не портит.
Мужская, но не смазливая красота.
За ужином мы преимущественно молчит, вклиниться в череду звонков разговорами почти невозможно, и мне даже становится его жалко, когда стейк перед ним успевает остыть, прежде, чем он доест.
Мне часто приходится общаться с такими людьми, как он, чей телефон, кажется, уже врос в ухо.
Когда, наконец, он выключает его, отшвыривая в сторону, солнце уже окончательно ушло за скайлайн.
— Может, вина? — предлагает, но я качаю головой. Мне и так пьяно рядом с ним, — тогда поехали, познакомлю тебя с прессеком. Он будет курировать мою предвыборную кампанию.
— Что я должна говорить?
— Что любишь меня, — не глядя, произносит Демид, а я чувствую острый укол в сердце.
— А может, мы обсудим детали нашего, — делаю на этом слове акцент, — договора?
— Что именно ты хочешь знать? — наконец, он смотрит на меня, перестав избегать зрительного контакта, — мы заключим с тобой брачный договор, два года проживем вместе, а потом расстанемся. Я помогу тебе уехать из города. За то, что ты изображаешь мою жену, тебе ежемесячно будут приходить деньги на счет, трать их, как вздумается, хочешь — отложи. Сумма нормальная, но незаоблачная. Распишемся на следующей неделе, можешь начать искать свадебное платье, ресторан забронирован. Что еще? — он замолкает ненадолго, после чего добавляет уже тише, — о предохранении позаботься сама, я думаю, не стоит объяснять, что ни тебе, ни, тем более мне, сейчас не нужны осложнения.
Пальцы сцеплены под столом в замок, чтобы не видно было, как они дрожат. Я не выдерживаю, отворачиваюсь в сторону, ругая себя.
А чего я, собственно, хотела? Нарисовала себе сказку, что ему не все равно.
— Последний вопрос, — выходит глухо, — почему именно я?
Он отвечает после раздумий:
— Это правдоподобно. Удобно. Про наш роман знали нужные люди, а тебе можно доверять.
— Ты уверен? — усмехаюсь. Теперь мне хочется быстрее попасть к себе домой, очередная попытка бегства, которые у меня никогда не выходят. От себя не спрятаться.
— На сто процентов — нет. Но верю больше, чем другим. Но ты можешь считать это компенсацией за то, что я был мудаком, — добавляет Демид неожиданно, и на лице его нет ни тени веселья.
Прессекретарь поджидает нас в холле гостиницы, где Демид снимает номер. Сидит за макбуком, на носу очки, модная прическа, под рукой стакан кофе из Старбакса. Не прессек, а мальчик с Ютуба.
Заметив нас, он встает спешно и приветливо улыбается:
— Артем Рыбаков, — обменявшись рукопожатием с Демидом, следом он протягивает руку и мне. Удивление свое я не показываю, а вот протянутую ладонь пожимаю. Высокий, худой, Артем не то, чтобы мне особо нравится, но за очками в модной оправе скрываются умные глаза. Я пытаюсь вспомнить, слышала ли где-нибудь его имя, но тщетно. Обычно, когда вращаешься в одних и тех же кругах, большинство фамилий на слуху, но он для меня — загадка.
— В номере все расскажешь, — Демид делает пригласительный жест и мы вместе поднимаемся наверх.
Кабина лифта слишком тесная, чтобы нам было комфортно стоять на расстоянии. Я отказываюсь близко к Старостину, мы касаемся друг друга локтями и это соприкосновение голой кожей вызывает мурашки, тонкие волоски встают дыбом. Я провожу ладонью по предплечью, точно пытаюсь разгладить кожу, выглядит смешно и нелепо, и я злюсь на себя.
