Одна из золовок, которая до этого увидела мой пакет с подарками, настаивала, чтобы я принесла его и показала свои гостинцы. Я застеснялась, опасаясь, что муж мог привезти вещи, которые мне не подойдут, поэтому сказала, что сделаю это позже, и, к счастью, золовка всё поняла и перестала настаивать.
Когда мы пришли в нашу комнату, Самад хотел, чтобы я скорее раскрыла пакет с его подарками для меня. Заглянув внутрь, я поняла, что муж, как всегда, не поскупился и купил несколько платков, юбок, платьев, а также ткань для чадры и шаровар. Ещё там были ножницы, принадлежности для шитья, мыло, заколки для волос – всё это едва помещалось в одном пакете.
– Что это? – спросила я. – Ты в паломничество в Мекку ездил, раз привёз столько гостинцев?
– Это всё тебе, – ответил муж. – Я знаю, как много ты делаешь по дому. Содержать дом, в котором живёт дюжина людей, – дело нелегкое. Ты все это заслужила. Не стоит меня благодарить.
– Спасибо тебе, – всё же сказала я. – Но ты привёз слишком много.
Самад рассмеялся в ответ:
– В первый день, когда я приехал в Тегеран, я дал себе клятву: буду регулярно покупать тебе что-нибудь. Каждая вещь достойна отдельного рассказа. Скажи, что тебе больше всего понравилось?
Все вещи, которые он мне купил, были очень красивыми, и я не могла сказать, что самое лучшее.
– Всё здесь замечательное. Спасибо тебе, – ответила я.
Но муж стоял на своём:
– Гадам, милая, скажи всё-таки, что тебе понравилось больше всего.
Я снова посмотрела на подарки и больше остального мне приглянулась ткань для домашних шаровар.
– Эта ткань красивее всего, – сказала я.
От радости муж вскочил с места и воскликнул:
– Ты представить себе не можешь, в каком настроении я её покупал! В тот день я особенно сильно тосковал по тебе, так что эту ткань покупал с особым чувством. Я тогда настолько соскучился, что хотел уже бросить работу и вернуться к тебе.
Он склонил голову, чтобы я не видела его глаз, полных слёз. С этого дня нас часто приглашали в гости. Родственницы – Шахла, Ширин и другие, – узнав о возвращении Самада, стали наперебой звать нас к себе.
Самад с радостью принимал приглашения, поэтому вечерами мы допоздна сидели в гостях у родственников и знакомых. Мы рассказывали различные истории и беззаботно смеялись, а после возвращения домой Самад сажал меня рядом и заводил беседу.
– Из-за этих визитов у меня совсем нет времени побыть с тобой, – говорил он. – Ты приходишь в гости и сразу идёшь к другим женщинам, поэтому я тебя мало вижу и скучаю. Те несколько дней, когда я дома, мы должны чаще быть вместе, ведь когда я уезжаю, то сильно тоскую по тебе и ругаю себя, что так мало тебя видел и мало с тобой разговаривал.
Как же приятно было слышать такое, но эта радость продлилась не больше недели. Ближе к выходным Самад снова уехал. Это было вечером. Я осталась сидеть в комнате и горько плакала, скрывшись от посторонних глаз. Всё вокруг напоминало о муже. Все вещи в доме хранили на себе его запах. У меня не было сил с кем-то разговаривать или что-то делать и всё время казалось, что вот-вот кто-нибудь из родни скажет, что надо держать себя в руках, и тогда я точно расплачусь. Я почувствовала, что с отъездом Самада осталась совсем одна, и тогда начала думать об отце, понимая, что сильно соскучилась по нему. Помню, я накрылась с головой одеялом, которое хранило запах мужа, и сердце заныло от тоски по родительскому дому.
