- Понимаешь, малыш, - вздыхаю, - плохие люди захотели тебя спрятать. А папа тебя искал. Поэтому он стал немного страшным. Он очень зол на тех мужчин...
Владик поднимает голову.
- Они мне тоже не понравились, - он отворачивается к окну. - Сказали, что отвезут меня к родителям. Я им не поверил.
Перевожу дыхание, потому что вижу как навстречу нам едет карета скорой помощи. Маркировка мне знакома - это частный медицинский центр, где мы с Сафоновым уже бывали. За ней мчится кавалькада из черных машин.
Я чувствую себя так, словно меня только что ударили током.
Это. Был. Он - олигарх и его охрана.
Вот же… Вот же блин. Нет, не так.
Твою мать!
И они меня не узнали - слишком спешат выяснить, что с Сафоновым. У меня так сильно холодеют пальцы, что руки едва ли не сваливаются с руля.
Так это не Сафонов звонил. А я, я же не могла… убить олигарха? Не могла же поставить совсем не ту точку в этой трагедии?
- Они везли меня в Германию, - говорит Влад. - А я не хочу уезжать. Здесь живет моя мама.
Мимо нас пролетает последний автомобиль охраны Сафонова, я чуть-чуть сбрасываю скорость, но уже понимаю, что не сумею развернуться на этой трассе. Теперь мне надо искать широкое место - заправку или развилку.
Да и кто знает, что будет ждать ребенка Сафонова, если его отец умрет.
Не хочу думать в таком ключе. Вжимаю голову в плечи. Не хочу знать, что я… Черт, сейчас я отчетливо понимаю, что хотела бы еще раз заглянуть в глаза олигарху и задать ему прямой вопрос: “Ты что, в самом деле, забыл, что такое любовь?”, хотела бы дать ему чувствительную пощечину.
Мне ясно представляется Сафонов. Сердце екает. Ведь я хотела бы спасти его.
Но все надежды рушатся сейчас. Я убежала не с тем мальчиком из аэропорта, я отравила единственного за последние четыре года мужчину, к которому почувствовала что-то.
- Если ты тоже соврала, я тебя не прощу, - добивает Владик.
Я обманула ребенка.
Впереди мелькает знакомый указатель и я, не думая, сворачиваю с дороги. Там мой старый-старый дом, еще бабушкин, заброшенный после того как умер мой папа.
Когда мы выходим из машины, Владик не задает вопросов. Я аккуратно приоткрываю калитку. Петли совсем проржавели, не слушаются. Дом деревенский, деревянный - отголосок прошлого, поэтому Эдуард не запустил сюда лапы. Все остальное имущество семьи муж превратил в собственные активы.
Ключи где обычно, в старом глиняном горшке на террасе.
Я вспоминаю, как здесь прошли счастливые годы моего детства. При мысли о том, что я не могу дать такого же Руслану, сердце начинает щемить.
Позади раздается скрип половицы, я оглядываюсь, чтобы со всем ужасом отчаяния окунуться в понимание, что рядом не мой сын.
- Я есть хочу, - он вытирает нос пальцем и мне вдруг становится чуть-чуть теплей на душе.
Разве Влад виноват в том, что все так вышло?
Присаживаюсь на корточки рядом и поправляю шарф на его шее.
- Сейчас чего-нибудь поищу.
В полке только старая гречневая крупа, но и то хлеб. Мне совестно, что я завела ребенка в такие дебри, но сейчас мне лучше разведать ситуацию прежде чем думать про следующий шаг.
Хожу к колодцу, хлопочу на кухне при свете старой газовой горелки и как-то становится легче на душе, когда я на миг представляю, что сзади Руслан. А дом этот новый и здесь живет и Владик и другой, надежный мужчина, такой, что не забывает о близких, не прощает обид. Такой как его отец.
- А я похож на твоего сына? - Владик гремит ложкой позади.
